Заморская Русь. Олег Слободчиков

себя как наказано, слово в слово передал разговор с Барановым, только о выпитом умолчал. Галактионов без обычного азарта поддакивал связчику.

      Коломин внимательно выслушал их, не взорвался, не выругался даже: только побагровел старый рубец на его щеке. Он выколотил трубку о камень, с горечью рассмеялся.

      – Ну и жук, однако, купчина каргопольский! Нам бы такого вместо Гришки.

      – Это уж так! – Галактионов ковырнул в носу, поскреб пятерней тощий зад.

      – Ну, да ладно! – усмехнулся передовщик. – Вчера Гришка Коновалов прошел в залив на пакетботе. Ты, Степан, на «Иоанне» прикроешь наших в Камышакской бухте. Как Малахов там появится – турнешь. А Гришка его на нас погонит, так мы с ним договорились. Не сегодня – завтра малаховская партия будет здесь, вот и посчитаемся за прошлый год.

      Ждать пришлось еще два дня. Стояли у камней, алеуты добывали бобров и нерп, стрелки рыбачили недалеко от берега.

      – Проха, – подзуживали от скуки, – на кого молодуху оставил? Гришка ее огуляет, уж мы-то знаем этого жеребца.

      – Давно уж огулял, теперь на «Георгии» Малахова гоняет. Нынче, в крепости Терентий, друг твой. Известное дело – старый конь борозды не портит.

      – Не-е, раскольничку никак нельзя… Он скорей оскопится, чем осквернится бабой.

      – Не жалко! – огрызался Прохор. – Моя кобыла умеет постоять за себя.

      – Все правильно говорит Прошка, – скоморошничал Васька Котовщиков. – Если хотите знать, он герой, потому что спит рядом с этой стервой. Когда уходит в караул – меня лихоманка бьет: не приведи бог, что не так скажу – убьет. Я в Иркутском на Маслену подхожу к ней, говорю, позвольте пригласить сплясать, а она как звезданет горячей сковородой… Да больно так!

      – Ты тяни, клюет… Вот так! Говори, а рот не разевай.

      Васька бросил в байдару круглого, как сковорода, палтуса, снова закинул удочку:

      – Да после того тащи она меня силком в свой угол за белую ковригу в полпуда – ни за что!

      Рыбачившие на миг смолкли. Котовщиков нарушил негласный уговор – заговорил о хлебе.

      Утром на горизонте показалось несколько точек. Пакетбота не было видно.

      – Наши? Или малаховские? – всматривались вдаль промышленные.

      – Проверим! – Коломин вытащил подзорную трубу: – Они! Ну-ка, братцы, осмотри оружие. Все байдары на воду. Васька, Ванька – гребите к кекуру, чугач с собой возьмите. Пугнете их там, они к нам в руки и придут. Прошка, Васька… Ты, Кот. Со мной. Как подойдут, прыгай в воду, хватай байдары, тяни к берегу, потом оружие отбирай и вяжи.

      Третьяков с помощниками дали залп из-за скалы, торчавшей над водой. Лодки Малахова повернули на отмель. Два десятка проворных малаховских алеутов развернули узкие байдарки и стали грести в море – этих на воде не догнать. Прошка с Васькой прыгнули в воду с большой байдары Коломина. Какой-то русский стрелок в двулючке пытался огреть Прошку веслом по голове. Он увернулся и опрокинул лодку.

      – Хватай дикого! – кричал Коломин. – Вяжи!

      Прохор