Поганки. Ефим Захаров

номера клиентов и утверждать, кто именно им звонил с этого номера, не могут. На вопрос Одинцова были ли у них клиенты, которые бы привязывали их во время секса к кровати, «бабочки» уверенно ответили, что таких клиентов у них не было. Лысоватых мужиков в возрасте от тридцати до сорока было хоть пруд пруди, но девушки знали некоторых только по именам, скорее всего ненастоящим, поэтому даже эта, полезная на первый взгляд, информация результата не принесла.

      На этот номер пытались позвонить. Абонент, естественно, был недоступен. Но интересным было ещё одно обстоятельство. Все звонки с «духанинского» телефона исходили из Советского района города, а семь из одиннадцати – из Северного микрорайона. Тогда этому обстоятельству значения никто не придал. Одинцов позволил себя убедить, что это какой—нибудь приличный семьянин, не имеющий отношения к делу, нашёл дедушкин телефон и периодически использует его для вызова девочек. В конце концов, допрошенные проститутки, оказывавшие услуги обладателю этого номера, живы и никакие «клиенты со странностями» с этим номером не увязываются. Клиент с ветеранским телефоном тоже хотел заказать себе девочку, но та, поговорив с ним, отказалась, так как вечер у неё уже был занят. Сауну заказал Борщ утром из телефона—автомата, домой он девушку не приглашал, на первом допросе Миша соврал, боясь ответственности, а сразу пригласил её в сауну к полдевятому вечера. Такой же ход развития событий озвучил и сам обвиняемый в своих «признательных» показаниях.

      Остальные звонки погибшей, как входящие, так и исходящие, были тоже проверены, но ничего доказательственного там не обнаружено. Вызывали оперативный интерес только звонки Борща и неизвестного, звонящего с утерянного телефона старика Духанина.

      Одинцов встретился с опером полицейского краевого главка Ваней Сидоровым, по прозвищу «Лом». Иван был высоким, крепким и чересчур исполнительным служакой с огромными кулачищами. В течение уже пятнадцати лет он работал в отделе по расследованию убийств и находился на хорошем счету. Его методы были всем известны. Но они давали результат, и Ивана никто не трогал, штампуя «отказные» по факту применения им недозволенных методов ведения следствия. Он с одного удара ломал подозреваемым ребра или выбивал зубы, а также без следов «обрабатывал» почки «клиента». Но его любимым занятием было подвешивание человека, запястья которого схвачены наручниками за спиной, на лом, продетый между рук и положенный на крыши двух старых больших металлических сейфов, за что он, в принципе, и получил своё прозвище. Это было действительно больно, плечевые суставы выворачивались наизнанку и человек был готов признаться в чём угодно, лишь бы это издевательство прекратилось.

      Сидоров абсолютно спокойно рассказал следователю, что «работал» с Борщом как всегда. Бил по почкам, на лом подвешивал, а ещё одевал ему противогаз и не давал дышать. Сопротивлялся