Чужая война. Наталья Игнатова

секунду десятеро вооруженных парней стояли навытяжку около крыльца.

      – Дистэ, – процедил купец. – Этот эльф, его зовут Эльрис, хочет наняться воином в твой десяток. Проверь.

      Если до этих слов ребята смотрели на меня со сдержанным уважением, то теперь их морды перекосились. Дистэ пожевал губами. Поскреб бритый затылок и вякнул:

      – Сарламак! Масхут!

      Двое парней подобрались по-рысьи. Переглянулись. Остальные шустро расступились, освобождая место для боя. Суета во дворе утихла. Слуги, рабы, погонщики – все развернулись в нашу сторону. Интересно им! А потом свистнули сабли. И словно сам собой впрыгнул в ладони топор. Пошло веселье!

      Недолгое.

      По уму-то, конечно, два бойца, вооруженных легкими, острыми сабельками, должны в капусту нашинковать такого громилу, как я, с неподъемным своим топором. Однако бойцам, обоим вместе, и пятидесяти лет не набиралось, а сабли они в руки впервые взяли хорошо если лет десять назад.

      Они, полагаю, не успели даже понять, как случилось, что их сабли лежат в пыли у крыльца, а лезвие гигантского топора легонько наметило смертельные удары. Одному в череп. Второму по ключице наискось. Легонько. Но и эти двое, и те, кто следил за боем, поняли, что такими ударами противника разваливают напополам. Что я там говорил о самонадеянности? У меня ее больше, чем у всей исманской армии.

      – Десять медных. – сообщил Нафиз. – И кормежка для тебя и твоей сестры. Выходим сегодня после вечерней молитвы.

      – Понял.

      Я оглядел помрачневших охранников: всегда одно и то же – мождоки никогда не радовались мне, пока не доходило до дела, – развернулся и отправился к воротам. Пора было найти Карела.

      Султанат Эзис. Город Табад

      Сложности начались, когда Элидор сошел с корабля в Табаде. Корабль был из Весты. И команда, и капитан – честные Опаленные. К эльфу, вооруженному, одоспешенному, да еще и со знаками Белого Креста, относились с почтительным трепетом, а на разговоры о джэршэитских землях шли неохотно. С кем другим они, может, и побеседовали бы, да Элидор сам был не мастер вести долгие задушевные разговоры. Так что сошел он с корабля, зная об Эзисе немногим больше, чем когда поднимался на борт.

      Сошел. Брезгливо принюхался. Пахло так, как всегда пахнет в портах. Северных или южных – не важно. Гнилью, смолой, водорослями, деревом и еще бес знает чем, но густо, почти осязаемо.

      Порт как порт. Ничего особенного. Люди здесь свободно говорили на всеобщем. Оно и понятно. Для купцов, моряков и военных всеобщий – второй родной язык. Для таких, как Элидор, – тоже.

      Монах огляделся и потопал куда глядят глаза. Глаза глядели вперед. На север. В город, собственно.

      – Эй! Эй, ты, здоровенный! Ну ты, длинный! Вниз посмотри! Вниз! Я внизу!

      Голос был высоким. Не сказать, что противным, но интонации не понравились Элидору сразу и сильно. Наглые такие интонации.

      Голос действительно верещал откуда-то снизу. Чуть ли не из-под сапог. Эльф опустил глаза, примериваясь дать нахалу пинка и идти дальше. Но нахал, оказавшийся гоббером, глянул на него доверчивыми,