Летопись голодной стали. Ростки зла. Илья Полетаев

разных жителей: были здесь купцы, богачи, обычные работники, нищие и даже бездомные. В этот вечер жизненные противоположности словно сомкнулись в один огромный океан беспокойства, что затопил всю площадь. А над всеми ними, над живым ковром людских голов возвышался гранитный шпиль с сияющим на его вершине позолоченным кольцом – символом веры всего людского на континенте.

      Была также заполнена и дорога, ведущая на третий ярус города. Туда, где находился царский дворец. Стояли на ступенях, забирались на выступы, на заборы частников. А те словно и не замечали этого, ибо всё внимание было приковано к центральному входу собора. Некогда было их прогонять, да и некуда. Общая солидарность связывала всех присутствующих здесь, общая тревога, общий интерес.

      Ровно в полдень забили громко колокола собора, разнося тревожный гул по всему Оплоту. Сотни горожан тотчас бросили своё ремесло, прекратились постпраздничные представления, резко сменился тон настроения. Большой гусеницей народ стал заполнять соборную площадь ещё с полудня. Долго ждали, ибо понимали, что может означать громовой раскат соборных колоколов: не знали, что конкретно, но понимали, что ничего хорошего. Интрига и интерес заставляли их пол дня таращиться на собор, находится здесь, обсуждая со своими знакомыми, да и с незнакомыми, причину столь внезапного оповещения. Взвешивали «за» и «против», гадали, что это может означать? Ибо само такое явление происходит редко, и только тогда, когда народ должен быть оповещён о чём-то важном, что изменит их жизнь. И по этому звону, как дрессированные собачки, люди собирались на соборной площади, перед религиозным строением, толпились в шуме.

      И вот подходит вечер. Небо озарено багровыми красками уходящего солнца. Оно возвышалось над шумным городом, тихое и безмолвное. Кто-то, сидя на чьём-то заборе, молча разглядывал его, находясь в продолжительном ожидании чего-то и на миг абстрагируясь от этой шипящей суеты, ибо небо действительно притягивало. Те редкие моменты, когда ты можешь наблюдать чистую глазурь бесконечной бездны. И мысли уводят куда-то вдаль, за горизонт материального мира, заставляют мечтать и забывать о том, что ты являешься маленькой каплей огромного, нервно колышущегося океана людских тел. Ибо, смотря пристально на небо, огромное и возвышающееся, самому чувствуется его величие.

      Но не всем было дело до этого чистого вечернего неба.

      Мужчина в коричневом льняном плаще, спрятав своё лицо под свисающим капюшоном, медленно протискивался сквозь непрекращающийся лес живых тел. Со всех сторон стоял гул голосов и речей. Высоты собора возвышались над горизонтом голов. Человек осторожно касался чьего-то плеча, плавно проскальзывал мимо, стараясь не задеть кого-либо. Да и никто не обращал на него внимания, словно был он призраком для всех. Густая плотность людей заставляла его извиваться меж ними. Но когда он поднял свою голову и взглянул на шпиль, то стал проталкиваться меж горожан грубее. Кого-то подтолкнул, ибо тот стоял на его пути. А они лишь мимолётно бросали ему вслед взгляд, как он тут же терялся в людской массе,