Ведьма Чёрного озера. Тайна русалки. Ирина Валерьевна Дынина

верхом на длинном шесте – Летало… как.. как…

      – Как птица! – хохотнул высокий мужичек, чья рыжеватая бородка воинственно топорщилась, на манер козлиной – Летало и крыльями хлопало, только вот крыльев, Ляксандра Пятровна, я что-то не разглядел!

      Тетка Шурка возмущенно фыркнула, плюнула и, ухватив за рукав мордатую бабку в пестром платке, носатую и усатую, что-то быстро зашептала ей прямо в ухо.

      – Балует кто-то, ох, чую, Семеныч, балует! – сердито рявкнула усатая бабка на воинственного рыжебородого – Не станет Шурка зря болтать…

      Усатую бабку Альбина видела первый раз, а, от того, неосторожно высунув голову над забором, была моментально обнаружена и взята в плен.

      – Опаньки! – радостно возвестил Семеныч, проскользнув в узкую, незамеченную Альбиной, калиточку – А, это, стало быть, искомая ведьма и есть?

      Альбина, огорошенная вторжением на огород, который уже считала, чуть ли не личной собственностью, замерла, точно загипнотизированная, а, тетка Шурка уже верещала тонким голосом, подпрыгивая за забором и силясь разглядеть девушку за виноградными листьями. В отличие от Семеныча, приближаться к блондинистой соседке она не желала.

      – Она это, она, Семеныч, не сумневайся! Ишь, глазьями бесовскими, водит! Они у нее красным светились, а, волосья дыбом стояли…И, руками она махала, вот так.. – тетка Шурка, приседая и широко разводя руки в стороны, принялась демонстрировать как, по ее мнению, бесовка наводила порчу на нее, вдову, бедную и безвинную – Она.. Она, ведьма, окаянная, пугало-то, на меня, вдову горемычную, натравила…

      Семеныч, почесывая козлиную бородку, откровенно ржал, подмигивая Альбине веселым, мутно-зеленым глазом. Годков ему было уже, где-то, под семьдесят и Альбина видела, что и сам черт ему не брат, особливо после второго стакана.

      Дернув сизым носом, Семеныч громко откашлялся и, еще раз подмигнув Альбине, спросил:

      – А, чья ты будешь, краса-девица?

      Альбина, сама скромность в своем шелковом халатике, с косичкой, вместо растрепанных локонов, совсем было собралась отвечать, как внезапно, за ее спиной материализовался взлохмаченный Женька.

      – Своя она, Семеныч, не бушуй! Марь Ивановны внучка, городская, вчера приехала. Я сам ее до Черно-озеро провожал и на Коне катал.

      – Марь Ивановны? – сизоносый Семеныч почесал затылок, дернул себя зачем-то за козлиную бородку и боком-боком, двинулся назад, ближе к неприметной калиточке.

      Было заметно, что доморощенный Пинкертон стремится, как можно быстрее убраться с чужого участка.

      – Звиняйте, барышня, коли, что не так! – голос его, слегка хриплый, доносился уже из-за забора. От мощного запаха перегара даже виноградные листья колыхались и жухли – Умолчь, Шурка, придумала, тоже мне – чучело летучее! Пить меньше нужно, да закусывать конкретно, а, не леденцы сосать!

      Над забором мелькнул пестрый платок усатой соседки, затем раздался быстрый шепот, и честная компания шустро убралась куда-то вглубь соседского двора.

      – Стресс снимать пошли! – понимающе кивнул