В погоне за правдой. Юрий Вячеславович Ситников

гостей сразу появились улыбки.

      – Все в порядке? – спросил дед.

      Я кивнул.

      – Как вас зовут? – встряла Люська.

      Я уже был готов услышать что-то типа «Сергей Николаевич» или «Сергей Васильевич», и поэтому выпал в осадок, когда коротышка выдал:

      – Позвольте представиться – Юдзуки Кобаяси.

      – В каком смысле? – спросила Люська.

      – В самом прямом.

      Второй раз Люська хлопнула дверью перед носом странной парочки.

      – Глеб, я звоню Диане. Здесь что-то не так. Или они сошли с ума, или у меня начинается сдвиг. Диана была замужем – факт неоспоримый. Нашего деда звали Сергеем – второй неоспоримый факт. Но объясни мне, кто тогда этот Юдзун Колбасянц?

      – Вроде он не так представился, – с сомнением сказал я.

      – Да плевать, как он назвался! Говорила же тебе, не открывай дверь, так нет, настоял на своем. Нажили проблем.

      Прошла минуту, вторая… Диана не отвечала.

      – Гадство! Возьми же трубку, – кричала Люська.

      – Зачем она тебе?

      – Уточню про имя. Если ты помнишь, маму зовут Мария Сергеевна, а не Мария Юмба-Думба.

      – Меня другое интересует, кем ему приходится эта женщина?

      – Скорее всего, дочь.

      – Наша тётка?

      – Прикинь. Повезло, ничего не скажешь. Видел, какие губаны себе накачала? Тётя-рот. Жесть! А ещё выпячивает их, хочет погубастее выглядеть. Такое впечатление, что в детстве на утреннике играла роль рыбы, её сильно напугали, с тех пор так и осталась – почётным губищеносцем.

      – Не придирайся, нормальные у неё губы.

      – Ой, помолчи, – отмахнулась Люська и сразу зачастила: – Диан, что за дела, почему трубку не берешь? У меня к тебе вопрос.

      И снова Диана затараторила, а Люська смотрела на меня, закатывала глаза и кивала.

      – Глеб, это трындец!

      – Что она тебе сказала?

      – Он Сергей Дмитриевич. А касательно японского имени и фамилии я не совсем поняла. Плохо было слышно. То ли он в японскую культуру ударился, то ли был в Японии и ударился там об скульптуру. Глядя на этого кадра, я склонна верить второму варианту.

      – Может, мы их пустим уже?

      – Чёрт с тобой, – махнула рукой Люська. – Открывай.

      – Проходите, – сказал я, распахнув дверь и фальшиво улыбнувшись.

      На лестничной площадке стояло три чемодана, две сумки и большая переноска. Дед засуетился, я решил ему помочь. Когда вещи оказались в квартире, представился.

      – Я Глеб. Это Люся.

      Лицо коротышки изменилось до неузнаваемости. Он смотрел на нас, как на инопланетных существ.

      – Как Глеб? Как Люся?

      – Очень просто, – сказала Люська. – Родители нас так назвали.

      – Сколько же вам лет?!

      – Юдзуки, – подала голос блондинка. – Ты говорил, твои внуки совсем малыши.

      – Да, но… я же подсчитал… Глебу должно быть около одиннадцати, а Людмиле лет девять.

      – Чужие дети растут быстро, – Люська специально сделала ударение на слове «чужие».

      – Твоя правда, – закивал дед. – Внуки!