За зимой приходит весна. Ольга Костылева

ты будешь украшать так, как посчитаешь нужным.

      Он, удовлетворенный собственной отповедью, отвернулся, чтобы уйти. Эванджелин вспыхнула.

      – Да что ты говоришь! – язвительно ответила она, старательно пытаясь не сорваться. – Это, чтобы ты знал, не искусство, а уличная мазня, по какому-то недоразумению оцениваемая чересчур завышенно! И я не просилась к тебе жить, сам знаешь! От всей души надеюсь, что папа скоро успокоится и я смогу жить одна, без твоего присутствия! Но раз уж мне пришлось находиться тут, то я, по крайней мере, хочу впустить в этот склеп хоть немного свежего воздуха!

      Эдгар фыркнул:

      – Мы оба знаем, почему ты здесь, – сказал он, остановившись, но не оборачиваясь. – Если бы ты вела себя так, как положено леди Мортимер, ты бы по-прежнему сидела дома и не мешала бы мне жить так, как я привык, – он вздохнул, пытаясь успокоиться, и добавил. – Я не хочу с тобой спорить больше. Свари мне кофе, пожалуйста.

      – Что?! – Эванджелин, не сдержавшись, едва не взвизгнула. – Это я, значит, себя веду недостойно? Да ты на себя посмотри! – В этот момент в кармане у нее завибрировал телефон, девушка рывком вытащила его, едва взглянув, со злостью нажала на кнопку отключения и вновь перевела взгляд на брата. – Только и знаешь, что пьешь и со шлюхами развлекаешься! Можно подумать, я не видела твои фотографии из ночных клубов! А я взрослый человек и имею право делать то, что хочу! И тебя я спрашивать не обязана! Ты вообще никакого права не имеешь лезть в мою жизнь! Еще и кофе тебе варить! Если нужна прислуга, в агентство обратись!

      Тут Эдгар, превозмогая головную боль, обернулся и с удивлением воззрился на сестру. Он привык к ее холодному презрению, но с такой неприкрытой яростью она еще к нему не обращалась.

      – Вообще-то я твой брат, – попытался он отыграть лидирующую позицию, – так что, конечно, я имею право интересоваться твоей жизнью. А вот что я делаю в свободное время, тебя не касается. Потому что ты женщина, а я мужчина. Обо мне сплетничать не будут, а сплетен о тебе я не допущу, только веди себя, пожалуйста, соответственно своему положению в обществе. И зачем, скажи на милость, ты рассматриваешь мои фотографии из клубов? Тебе заняться нечем?

      – Это тебе заняться нечем! – едва не набросилась на него Эванджелин, лишь в последний момент взяв себя в руки. – Шовинист чертов! Ты в Средневековье застрял! И тебе вообще незнакомо понятие личного пространства! У нас равноправие, если ты вдруг забыл! Но тебе же все равно, главное, что тебе все обязаны, а ты никому, – передразнила она его.

      Телефон снова завибрировал, Эванджелин мельком бросила на него взгляд и едва не закричала от злости. Гастингс с самого утра начал названивать ей. Она сбрасывала звонки, а он звонил снова. С холодной ясностью рассудка Эванджелин понимала, что только ее неуступчивость заставляет графа Хантингдона звонить снова и снова. Возможно, стоило снять трубку и выслушать высказанные ленивым тоном извинения, однако сейчас Эванджелин боялась, что не сможет держать себя в руках, сорвется на крик или слезы и выставит себя на посмешище еще больше. Именно поэтому она вновь и