Бешеные горы. Сергей Зверев

и не ждали, – пробормотал тот.

      Он шагнул вперед, поднял открытые ладони на уровень плеч. Негромко что-то проговорил по-чеченски.

      Винтовка, торчащая из щели в калитке, даже не шевельнулась, продолжая смотреть на гостей круглым враждебным зрачком.

      – Скажи ему, что мы пришли с миром, – сказал Глеб, глядя в сторону калитки и улыбаясь.

      Калмык хищно улыбнулся:

      – На них это не действует.

      Резван, как ни напряжена была обстановка, все же мельком покосился на него, покачал головой.

      – Держи пока язык за зубами, – посоветовал Калмыку Бурый.

      – Угу, – пробурчал тот, осматривая сквозь прорезь прицела всю улицу.

      «Припомню я тебе это «угу», – пообещал себе Глеб.

      – А винтовочка-то Мосина, – вполголоса заметил Борман. – Из нее бронежилет прошивается насквозь. Причем вместе с содержимым.

      – Не Мосина, а Бердана, – поправила Алиса, покосившись на торчащий ствол.

      – Женщина, когда речь идет об оружии… – начал было Борман.

      – Тихо вы! – одернул их Бурый. – Нашли время.

      И когда подчиненные замолчали, веско добавил:

      – Это «манлихер», тысяча девятисотого года выпуска. И всё на этом.

      Резван, дождавшись тишины, снова повернулся к забору, заговорил громче и настойчивей. Казалось, он разговаривает с пустотой, но дуло винтовки внезапно дрогнуло и медленно втянулось в щель.

      – Ну вот, – констатировал Борман, – обойдется без кровопролития.

      – Сплюнь, – сказала Алиса.

      – Лучше не надо, – серьезно заметил Резван.

      Бурый выжидательно смотрел на калитку. Откроется или на этот раз выставят пулемет?

      Калитка, звякнув запором, со скрипом отворилась. За ней стоял низенький белобородый старик, разглядывал гостей черными пронзительными глазами. Винтовка стояла рядом и была почти одного с ним роста.

      – А хозяин-то – ровесник винтовки, – заметил Борман.

      – Он вообще-то понимает по-русски, – сообщил как бы между прочим Резван.

      – Пардон, – спохватился Борман. – Предупреждать надо.

      Он улыбнулся старику, поднес руку к сердцу:

      – Ассалям алейкум!

      – Ваалейкум ассалям, – вдруг звучным, молодым голосом отозвался тот и улыбнулся, показав крепкие, выпирающие вперед зубы. Он вышел вперед, волоча за собой винтовку, глянул на Глеба, безошибочно определив в нем старшего.

      – Что ваша надо? – спросил он так, будто с силой выхаркивал слова.

      – Прошу прощения, уважаемый, – спокойно ответил Бурый. – У нас одно небольшое дело. Скоро мы уедем.

      Резван со своей стороны присовокупил несколько быстрых фраз.

      Бурый машинально покосился на Калмыка, немного понимавшего на местном наречии. Тот, успокаивая майора, кивнул.

      Старик, выслушав Резвана, что-то важно и долго втолковывал ему. Спецназовцы, жарясь на солнцепеке в своей сбруе, терпеливо ждали конца речи.

      Наконец старик умолк и с важным видом задрал голову.

      – Что он сказал? – поинтересовался