22 июня 1941: тайны больше нет. Окончательные итоги разведывательно-исторического расследования. Арсен Мартиросян

. Это объясняется тем, что “Лицеист” является журналистом и черпает свою информацию у лиц, предназначенных германским государственным аппаратом для подпитывания прессы. Об этом мы вам пишем не для того, чтобы охаять источник, а для того, чтобы отвести ему в нашей сети должное место и понять перспективы правильного его использования. Надо отдать себе отчет в том, что это еще далеко не то, что нам нужно…»[24]

      И это, не говоря уже о том, что, по словам самого Павла Анатольевича Судоплатова, в Москве прекрасно знали, что «Лицеист» подстава гестапо: «В Москве знали, что “Лицеист” – это двойной агент. Оценка этого агента была довольно сложной: с одной стороны, от него поступала ценная информация, но с другой – в ней содержалось много слухов и домыслов, почерпнутых из журналистских и дипломатических кругов…» Но иногда и с подставой надо работать – это тоже источник информации, потому что в таком случае можно узнать, что же конкретно противная сторона хочет подсунуть нам. И не только это. Работа с установленной подставой позволяет также отвлекать усилия и внимание контрразведки противника от работы резидентур на других направлениях и с другими источниками.

      К слову сказать, это далеко не единственные случаи подобных упреков со стороны Центра в адрес берлинской резидентуры НКГБ СССР. Берлинская резидентура, на информации всего двух агентов которой постоянно ссылаются практически во всех исследованиях о кануне войны (что, кстати говоря, вызывает недоумение, ибо навязчиво формируют впечатление, что других агентов ни у нее, ни в целом у разведки не было, что абсолютно не соответствует действительности) « получала от руководства разведки и наркомата НКВД (с февраля 1941 г. НКГБ), в состав которого она входила, замечания о том, что ее загранаппарат . Считая своим долгом объективно информировать Центр, резидентура сопровождала свои агентурные сообщения оговорками, в частности, о необходимости “дополнительной проверки”»[25].

      Проще говоря, все аспекты разведывательной информации тщательно анализировались на предмет достоверности. На веру ничего не воспринималось. И если то было обосновано, резидентурам прямо указывалось на недостатки, в том числе и в нелицеприятной форме.

      К слову сказать, и дипломаты вносили не меньший «вклад» в пополнение коллекции «перлов» противоречий, несуразностей и алогичности. Полюбуйтесь, что же присылали послы СССР в Англии и Франции – соответственно И.М. Майский и А.Е. Богомолов – непосредственно накануне войны.

      1. И.М. Майский 1941 г. прислал в Москву срочную телеграмму, в которой сообщал, что нападение Германии на СССР произойдет в  июня!?

      Как такой исключительно образованный

24

Цит. по: Жданов М. Советские разведчики в Германии. СПб, 2007. С. 60.

25

Секреты Гитлера на столе у Сталина. М., 1995, примечание № 42. С. 223.