Напролом. Дик Фрэнсис

просто предусмотрительность, – возразил я.

      Бобби поспешно сунул чек в карман брюк, словно боясь, что Грейвс попытается его отобрать – что было вполне оправдано, принимая во внимание, как последний был разъярен.

      – Вот когда мы получим деньги по этому чеку, – сказал я Грейвсу, – можете приехать и забрать своих лошадей. Где-нибудь в четверг или в пятницу. До тех пор Бобби будет держать их бесплатно, но если вы не заберете их до субботы, Бобби снова начнет взимать плату за корм и уход.

      Бобби чуть приоткрыл рот – и решительно закрыл его. И без долгих разговоров направился к фургону. Грейвс побежал было за ним, громогласно протестуя, потом вернулся и снова набросился на меня, крича и буквально подпрыгивая на месте:

      – Я позабочусь, чтобы об этом стало известно распорядителям!

      – А вот это будет очень неразумно с вашей стороны, – заметил я.

      – Я аннулирую чек!

      – Если вы это сделаете, – спокойно ответил я, – Бобби придется занести вас в список штрафников.

      Эта угроза заставила Грейвса заткнуться, словно по волшебству. Человек, занесенный в штрафной список Жокей-клуба за неуплату, с позором изгоняется со всех ипподромов. И, разумеется, его лошади тоже. Мистер Грейвс, похоже, не был готов к подобному унижению.

      – Я вам этого не забуду! – злобно заверил он меня. – Вы еще пожалеете, что встали мне поперек дороги! Я об этом позабочусь!

      Тем временем Бобби успел вывести из фургона другую лошадь Грейвса. Он поставил ее в денник, а конюх с шофером подняли пандус и закрыли машину.

      – Поезжайте, мистер Грейвс, – сказал я. – Возвращайтесь днем и не забудьте предварительно позвонить.

      Он глянул на меня исподлобья и внезапно снова сменил тактику – опять поджал губы, сузил глаза и подавил свой гнев. В первый раз, когда он, не торгуясь, подписал чек, я догадался, что он решил его аннулировать.

      Похоже, он и на этот раз что-то задумал. Весь вопрос в том, что именно.

      Я смотрел, как он спокойно направляется к фургону и нетерпеливо машет рукой конюху и шоферу, чтобы они садились в машину. Потом он сам неуклюже забрался в кабину вслед за ними и захлопнул дверцу.

      Завелся мотор. Тяжелая машина взревела, дрогнула и медленно выехала со двора. Грейвс неподвижно смотрел вперед, словно ему надели шоры.

      Я отлепился от двери денника и подошел к Бобби.

      – Спасибо, – сказал он.

      – Кушайте на здоровье.

      Он огляделся:

      – Все тихо. Пошли домой. Холодно.

      – Угу, – сказал я. Мы пошли к дому, но, пройдя пару шагов, я остановился.

      – В чем дело? – спросил Бобби, обернувшись ко мне.

      – Грейвс, – сказал я. – Что-то он слишком быстро сдался.

      – А что ему оставалось?

      – Но он мог бы еще попрыгать, поругаться, поугрожать…

      – Не понимаю, о чем ты беспокоишься. Он выдал нам чек, его лошади у нас… благодаря тебе.

      Его лошади!

      Я охнул. Мое дыхание тающими клубами пара повисло на фоне ночного неба.

      – Бобби, – спросил я, – у тебя есть пустые денники?

      – Да, –