Не жди меня, мама, хорошего сына. Владимир Колычев

Васек, дело такое, нам палево ни к чему, – подвел черту Матвей. – Пробьешь ситуацию и, если терпила реально показывает на тебя, пойдешь сдаваться.

      – Только в уголовку не иди, – вмешался Сева. – С гаишников начни, они этими делами должны заниматься. И деньги они хорошо берут…

      – Деньги у тебя есть, – кивнул Матвей. – И мы, если что, подкинем, подмажем, все такое. В общем, вытащим тебя…

      – Так это, у меня ж две судимости, – скис Васек.

      – Значит, на лапу больше дать придется, всего-то делов… А терпилу не трогай. Не надо… Пока не надо… Ты меня понял, братан?

      Васек все понял и с унылым видом вышел за дверь. Следующим на очереди был клоумэн Головастик. С ним не церемонились. Толик с ходу врезал ему кулаком в живот, подождал, пока схлынет боль, и снова сделал прямой массаж печени.

      Головастик ползал по полу, хватал его за ноги, умолял простить.

      – А прощать тебя не за что, – сказал Матвей. – Ты ментам на больную мозоль наступил, а нам плевать, больно им было или нет… А получаешь за то, что нас подставил…

      – Я… Да я… Если б я знал…

      Матвей его уже не слушал. Он снова смотрел на свою красотку. Она уже выбилась из сил, но в ее движениях не было фальши.

      Глава 4

      Дело закрыли за отсутствием состава преступления. Об этом Сене объявил следователь ГИБДД, колобкообразный, краснощекий капитан с беспокойными глазками. Он же выписал ему разрешение на выдачу машины со штрафстоянки. Но за пропуском нужно было идти к начальнику криминальной милиции.

      Майора Комова пришлось ждать больше часа. Долго, зато на правах свободного человека. Наконец офицер появился, увидел Сеню, махнул ему рукой, приглашая в кабинет.

      – Как настроение? – весело и без подначки спросил он.

      – Какое может быть настроение после пяти суток взаперти?

      – Думаю, что не очень… Ничего, придешь домой, напаришься, настираешься…

      – Хотелось бы.

      Сеня сидел в светлой камере, где после недавнего ремонта приятно пахло краской. Единственный сосед не досаждал, клопы не кусали, кормили сносно, унитаз работал исправно, в кране была вода – можно было мыться. И все же это была неволя. Он чувствовал себя грязным, липким, хотелось поскорей оказаться дома, с головой залезть в ванну.

      – Ты в курсе, что Василий твой сознался в совершенном преступлении? – с тихим торжеством в голосе спросил Комов.

      – Ну конечно… Только не понимаю: почему?

      – Не думаю, что его замучила совесть.

      – Но ведь он сознался…

      – Да. И сейчас находится на воле, – поскучнел майор. – Под подпиской о невыезде…

      – Как на воле? – возмутился Сеня. – Он на воле, а я пятеро суток здесь как последний… Между прочим, мне даже обвинение не предъявили.

      – Хочешь сказать, что под стражей ты содержался незаконно?

      – А хотя бы и так.

      – Тогда слушай сюда, парень. Твой Василий – опасный рецидивист, у него две судимости, разбой, ограбление…

      – И что? – испуганно спросил Балабакин.

      – А