Объемный взрыв. Евгений Филенко

мой скерн? Ах да, добряк Даринуэрн, верно, обучил вас обращению с ожоговым оружием… И что же дальше, сынок? Попытаетесь им завладеть?

      Тони не отвечал, стискивая и разжимая мощные кулаки.

      – Это даже интересно, – резвился капитан. – Обожаю рискованные развлечения. Чтобы взять оружие, мне достаточно протянуть руку. А вам потребуется сделать несколько шагов. Говорят, человеческие реакции намного быстрее эхайнских… отчего людям столь сокрушительно повезло в незапамятные времена, еще на Земле. Но предупреждаю: если я успею раньше, то непременно выстрелю. Вам будет больно. Очень больно. Хотите рискнуть?

      Тони молчал.

      – Мне не нравятся ваши речи, – нервно сказал Оберт. – Давайте лучше обсудим…

      – И даже если вам повезет, – продолжал Ктелларн, не обращая на него внимания. – Что вы станете делать с оружием? Убьете меня? Этим оружием можно убить, если усилить мощность импульса и правильно прицелиться. Я убивал, я умею это делать. А вы, юноша Тони? Ваша человеческая мораль давно уже оставила убийство за гранью добра и зла, даже если речь идет о таком циничном негодяе, как я. Вряд ли вам…

      Тони ударил его прямо в ненавистную ухмыляющуюся физиономию. В точности как учили, как бывало на спаррингах с капралом Даринуэрном. Рука была длинная, почти достигла цели. Почти… Со все той же гнусной ухмылкой, словно примерзшей к губам, Ктелларн легко увернулся, чуть отклонившись в своем кресле… Спустя мгновение Тони упал грудью на стол, сгреб обеими руками скерн и направил капитану прямо в лоб.

      – Я правильно целюсь? – спросил он, слегка задыхаясь.

      Оберт шарахнулся в сторону, споткнулся обо что-то – это была напольная ваза с сухими колосьями. Вазе пришел конец.

      – Люди и вправду намного реактивнее эхайнов, – признал капитан Ктелларн, не меняясь в лице. – И почему, спрашивается, я не верил?

      – Вам будет больно, – предупредил Тони, безобразно улыбаясь. – Очень больно.

      – Вы не сделаете этого, – сказал капитан Ктелларн внезапно осипшим голосом.

      – Тони, ты не сделаешь этого! – жалобно сказал Оберт.

      – Почему это? – холодно спросил юноша.

      – Ты никогда потом не отмоешься! – воскликнул Оберт.

      – Мы не животные, – отрывисто выкрикнул Тони. – Пусть скажет, что мы не животные!

      – А кто же вы, по-вашему? – спросил Ктелларн, с ощутимым усилием изображая иронию.

      – Тони, эхайны не умеют уступать, дайте ему шанс сохранить лицо! – рявкнул Оберт, перейдя на лимбургский. И тотчас же вернулся на интерлинг, обращаясь уже к капитану: – А вы прекратите! Разве вы не видите, что он собой не владеет? Просто делайте то, что он от вас хочет, и все обойдется. Он сдуру вас убьет, всю жизнь будет раскаиваться, но вам от этого легче не станет!

      – Я не хочу, чтобы он улыбался, – сказал Тони дрожащим от ярости голосом. – Не хочу, чтобы за мной подсматривали. Мы не животные, понятно?

      – У нас, эхайнов, иное отношение к смерти, – сказал капитан Ктелларн с неожиданным раздражением. –