Объемный взрыв. Евгений Филенко

вашу ложь, но и привыкать к ней. Но однажды мне это надоест, ой надоест, и я вытряхну из каждого, а то и ножичком из печенок вырежу, всю правду до последней крупицы…» Вслух же молвил назидательно и даже миролюбиво:

      – Когда некто, в грунт его по уши, лжет и таится, и таким нехитрым способом тешит демона-антинома Юагрморна, внушая ему сладостные иллюзии о всеобщей порочности эхайнского рода, а потом вдруг ни с того ни с сего скажет правду, чем означенного демона-антинома с его кознями от себя отринет, то в сердце у него поселяется ни с чем не сравнимая легкость, а душа воспаряет навстречу надзвездной Атрани, Стихии кротости и всепрощения.

      – А когда некто обременит свой разум чрезмерным знанием, – возразил сержант Аунгу, – то вышепоименованное знание не только на разум его тяжким бременем возляжет, но и сердце притеснит преизрядно. Не знаю, какой из благословенных Стихий это придется по нраву, но эта сволочь Юагрморн определенно своего не упустит.

      – Мы уж как-нибудь… того… – подхватил ефрейтор Бангатахх. – Помучимся с тяжким сердцем.

      – Грешники вы все, – сказал мичман с удовлетворением. – Будут вас у Юагрморна на камбузе в ржавой мясорубке на фарш проворачивать.

      – Будут, янрирр мичман, – радостно согласился сержант Аунгу, – ой будут! А вас, я так думаю, в ступке разотрут на специи…

      Нунгатау развернул над столом экран монитора и вывел туда фрагмент записи из «Зелья и порока». Увеличил, насколько позволяло качество материала.

      – Это он? – спросил рядовой Юлфедкерк отчего-то шепотом.

      – Да, – сказал мичман. – Это наш келументари.

      Почти с минуту все молча вглядывались в лицо келументари, словно бы пытаясь найти в нем признаки потаенной угрозы.

      – Совсем пацан, – наконец промолвил ефрейтор Бангатахх.

      – Кадет-первогодка, – сказал рядовой Юлфедкерк. – Мы в училище таких даже не чморили.

      – Все же он другой, – отметил сержант Аунгу. – Может быть, в метрополии он мог бы затеряться, но здесь всякий ткнет в него пальцем.

      – Потому он и удрал отсюда при первой возможности, – сказал Нунгатау. – А теперь ответьте: куда этот болезненный дохляк направится, чтобы собраться с мыслями и силами?

      – Чего тут думать, – сказал сержант. – За неимением лучшего – на Шокхагу.

      – Согласен, – кивнул Бангатахх.

      – А я вот что скажу, – промолвил мичман. – Вижу, вам ужасно не хочется на Троктарк. Да чего уж – вы боитесь. Военная база, режимный объект, орбитальное патрулирование… чего вы там еще наврали мне с три короба… Но я кое-что знаю об этом парне. Из всех возможных путей он выберет наихудший. Значит, и мы вслед за ним. Мы зачем сюда прибыли – искать, где безопаснее, или рискнуть своими никчемными шкурами и добыть-таки келументари для гранд-адмирала?

      – Нас собьют, – сказал сержант упрямо.

      – Что за глупости, – фыркнул Нунгатау. – Как нас могут подбить, с таким козырным парнем в кресле пилота?!

      7. К вопросу о человеческих реакциях

      – Это, –