Кукла в чужих руках. Наталия Владимировна Алексеева

твой мальчик? Бойфренд? Тот, с которым ты пришла? – Она так жадно разглядывала меня, что я растерялась.

      – Да. Кирюха. А, нет, – я рассмеялась, – Кира сосед мой. Мы в одной квартире живем.

      – Хорошо, – непонятно чему обрадовалась она. – У тебя волосы мокрые. Замерзла? – Она смотрела широко распахнутыми глазами. – Там дождь на улице? Ливень, что ли?

      – Да нет, – я махнула рукой, – это я после душа.

      – Понятно! – И вдруг потребовала: – Распусти-ка волосы!

      – Это еще зачем?

      – Заболеешь, куколка, – улыбнулась она. – Пусть просохнут, пока мы тут болтаем.

      Пожав плечами, я потянула резинку, и волосы упали, неприятно шлепнув по коже на шее мокрыми концами.

      Лина удовлетворенно откинулась на спинку стула.

      – И глаза на пол-лица! Да за такие глаза – двойной тариф! – Она рассмеялась и чмокнула воздух. – Вот уж правда – куколка!

      Потом она наклонилась и достала из-под стола пузатенькую темную бутылку. Тренькнул вскипевший чайник. Лина наполнила кипятком чашку, и густой кофейный дух разлился по комнате. Вытащив бутылочную пробку, плеснула в чашку золотистую прозрачную жидкость. К запаху кофе добавился легкий фруктовый аромат.

      – Пей! – Лина осторожно подвинула чашку. – Тебе надо согреться! Не бойся, это вкусно! Айриш виски. Попробуй!

      Осторожно пригубив, я почувствовала тонкий привкус карамели. Он был таким приятным, что его даже не портила горечь кофе. Я сделала полный глоток.

      – Куколка, так ты в коммуналке живешь? – Лина заварила кофе и себе, но виски добавлять не стала.

      – Да. – Я сделала еще глоток, и в животе приятно потеплело.

      – С родителями живешь? Ты ведь еще маленькая? – Лина засмеялась. – Сколько тебе? Пятнадцать? Четырнадцать?

      – Шестнадцать. – Мне стало обидно. Но она так мило улыбалась, что я поверила в ее искренность.

      – Сладкое ты не любишь. – Лина прищурила серые, с черными стрелками, глаза.

      И мне подумалось, что хорошо бы научиться так же искусно наносить макияж, чтобы не походить на разрисованную Барби. Вдруг она, словно прочитав мои мысли, спросила:

      – А косметику любишь?

      – Люблю, но не пользуюсь. Но рисую хорошо.

      – Правда? – обрадовалась она. – А меня могла бы нарисовать?

      – Наверное, – я пожала плечами. – У вас очень правильные черты лица, мне нравится.

      – Тогда приходи ко мне в гости, – предложила она, – по этому адресу приходи. Я тут живу. Буду рада! В… – она задумалась, покусывая пурпурный ноготок, – в четверг приходи, часиков в шесть вечера. Договорились?

      – Если смогу, – наполовину пообещала я.

      – Я буду ждать.

      Она облокотилась о стол, положила подбородок на ладонь. Молчала, улыбалась и пристально рассматривала меня. От смущения я провела по волосам, убрала влажные пряди за уши и снова глотнула кофе.

      – Сережки у тебя какие красивые!

      Лина пальцем подцепила мочку моего уха и вдруг отдернула руку. А меня