Возвращаясь к жизни? Том 3. Константин Марков

лишь камни вокруг меня были. Ватная тишина воском залепила мне уши. Лишь скрип мелких камней под ногами, звук воздуха из легких выходящего и стук сердца моего – вот все звуки, что слышал я. Страх овладевал мной, постепенно будто наслаждаясь. Вокруг вились темные тени. Внутри в разуме моем звучал их смех радостный, предвкушая смерть мою скорую. Дрожь в ногах стала нестерпимой, и я упал на колени, так как не было сил мне стоять на ногах. Небо потемнело, и горы надо мной сомкнулись куполом, отрезая свет солнечный. Веки будто паутина затянула, и мерзко мне было от этого. Тер я глаза, пытаясь очистить их, и не удавалось мне сделать этого. Стало воздуха мало мне, стал воздух водою. Каждых мой вдох, будто вода вливалась в легкие. Понял я, что смерть близка, за плечом стоит, улыбается. Из последних сил своих ухватился я за меч свой, как за соломинку. Выхватил его и опорой он мне стал. И уперся им в землю я, и с колен поднялся. Разлепил веки и увидел впереди свет мерцающий. И пошел к свету тому на меч свой опираясь, как на палицу.

      Воздух стал еще плотнее, как в воде я шел. Мир вокруг меня плыл будто воск оплавленный. Все менялось, словно шел я в своей памяти. Вот увидел я, как пришел в себя, как встал я в горнице Веды бабушки, как трудился я в кузнице, как забруд убивал безжалостно, как пошел тогда я в зиму лютую, как и вышел из нее с сотоварищи. Как с караваном я странствовал, как я послан сюда был Евлампием. Вдруг уперся я в скалу высокую. Понял я, что наверх мне лезть надобно и полез я наверх, по камням гранитным. Лишь тот свет вел меня, становясь все ближе и ярче.

      Уж не знаю, как долго лез, только вдруг осознал себя на вершине я. И вокруг облака были и солнце яркое. Задышал полной грудью я, шумом ветра уши заполнились, пелена с глаз прошла, улетучилась, солнечный свет ее выпалил. Я тряхнул головою, очнулся я и на руки свои посмотрев ужаснулся я. В кровь руки были сбиты мои, ногти оторваны. Вся одежда на мне пропиталася кровью той, что из рук моих. Оказалось, что держал я меч за лезвие и изрезал им руки я до костей своих.

      Затянул я, как мог, руки тряпками и молитву достал Кладриэля звать. На вершине горы, куда я выбрался, была ровная площадка и стаяла круглая беседка с алтарем в середине. Подойдя ближе, я понял, что она не построена здесь, а высечена из камня горы этой. Подивился я мастерству строителя.

      Подготовив все, как Евлампием было написано, стал молитву читать. Раз прочел тихо все. Во второй раз прочитал, ничего не случилося, да и в третий раз я прочел ее без толку. Лишь ветер шептал мне на уши, шевелил на голове мне волосы. Вдруг на алтаре камень стал трескаться и на вершине его осыпаться крошкою. Обнажился кристалл рубиновый, засиял светом он красным, весь мир в кровь окрасивши. И затмила свет солнца тень крылатая. Опустился ко мне дракон огненный. Постоял, посмотрел на меня и вдруг съежился, превратился он в воина с крыльями. Воин тот был высок шага три не менее, лицо имел смуглое, а глаза впрямь драконии, свет огня в них трепетал, пламени.

      – Что хотел, сказывай, звал, зачем ты меня смертный человечишка.

      Онемел я от вида его, весь закляк как от холода, хоть и жар от него шел обжигающий. Что по сердцу сказать, да не верил