Поединок со смертью. Лариса Миронова

взгляд на вещи… Мама мия… Значит, почки нужны здоровые… Отбитые не подойдут… Беда…

      – Почки, в данном случае, – это не орган, а задатки новой творческой системы, – ответил агитатор противнику трезвого образа жизни и затем, отвернувшись от него, сказал человеку с портретом на майке: Будущее непредсказуемо как погода. Верно я говорю?

      Носитель сложносочинённой наглядной агитации, всё это время участливо слушавший перепалку по поводу «педократии», снова решительно выдвинулся в центр, произнёс краткую речь и, как бы подводя итог беседы, довольно громко, но не как на митинге, а просто чуть громче, чем полагалось для того, чтобы быть просто услышанным близстоящими, сказал:

      – Слушай сюда. Вас окружают космополиты и стяжатели. Вы поняли?

      Группа дружно шумнула и стала с любопытством глазеть по сторонам.

      – Чево ж тут не понять?

      – Это точно, обложили, гады пердократы…

      – Педократы.

      – Не всё едино? Кто такие, если по-простому?

      – Объясняю для особо одарённых: космополиты и стяжатели – это раковые клетки своего народа. Если их вовремя не удалить из организма, они его сожрут.

      – Точно. И сами подохнут.

      Гыгыкнули и вдруг всё сразу стихло, люди тяжело замолчали.

      – Тогда слушай сюда. Понадобится триста лет, чтобы отвоевать право быть и жить в своей собственной родной стране, – пафосно продолжил полностью завладевший вниманием агитатор, грозя крепко сжатым кулаком на запад. – И пусть не думают, что мы сдадимся без боя. Ну?! Ваше слово, народ.

      – Не-а, ни за что, – дружно взревела группа в момент встрепенувшихся митингантов. – В бой хоть сейчас. Наливай.

      Агитатор удовлетворённо кивал головой.

      – Мужики, я понял. Антил дес, как говорят наши братья по разуму, что означает – за жизнь будем бороться до самой смерти.

      Тут народный энтузиазм сразу как-то поутих.

      – Чево так много-то – триста лет? – почесал в затылке тот, что с рыбьим хвостом. – До самой смерти, ого-го… тут и жить осточертеет, не то что бороться.

      Снова дружно заговорили.

      – С такой предвыборной агитацией много голосов не соберёшь, слышь, мужик. Людям счас жить нады по-людски, а не через триста годов, – сказал специалист по неполучению законного наследства.

      Его дружно поддержали:

      – Триста лет… Чаво захотел! Тады уже и астероид может упасть, а как на моё поле угодит? На кой тады мне эта ваша хренократия?

      – А я ваще демократию не уважаю, – высунулся из толпы мужичок в спортивном костюме.

      – С чего бы это?

      – А всякий раз какие-то поломки. Задолбали эти ремонты.

      – Я понял, про что он, – сказал рыбий хвост. – Это ж у тебя домкраты ломаются, дурья башка, – постучал он по лбу мужичка в спортивном костюме. – Засовывайся обратно.

      И он ткнул мужичка довольно сильно в тощую, «измученную нарзаном» грудь.

      – А не один хрен? – не сдавался тот, подавая реплики теперь уже из заднего ряда. – Всё одно демократия это не-божески.

      Центр дискуссиии мгновенно тпереместился на периферию.

      – Это