Счастье в ее глазах. Ева Витальевна Шилова

в лавке своей матушки. Он неизменно протягивал маленький, с женскую ладонь величиной букетик карликовых роз и просил Джен поставить его около своего рабочего места. Каждый раз ей становилось жалко нежные цветы, вынужденные терпеть жар от пресс-машины, и после закрытия кофейни она уносила букетик к себе в спальню на второй этаж. Там цветы оживали… и вообще, куда приятнее засыпать под тонкий аромат живых цветов, чем под запах сушеных лепестков саше, положенного в спальное белье.

      Поэтому, когда каждый из них попытался вести переговоры о более… ммм… близком общении, Джен не составило большого труда мягко отклонить просьбы и Лемье, и Жоли. А за Юбера она после полугодового ухаживания вышла замуж. А, собственно, почему бы и нет? Он был милым в общении, достаточно обеспеченным, умел ненавязчиво ухаживать, не пытался на нее давить или сравнить с мамашей Дюмушель… Короче говоря, вполне достаточные основания, чтоб попробовать получать удовольствие от совместной жизни!

      Тем более, что проживать молодожены предполагали не у Дюмушелей, а в доме Джен, поскольку наличие под боком свекрови не вдохновляло ни ее, ни Юбера, которому общения с дорогой матушкой вполне хватало на работе. Отсутствие посторонних (не считать же старую и глуховатую Мари-Луиз, ночевавшую на первом этаже!) благотворно сказывалось на отношениях молодоженов. Только ночь с понедельника на вторник после разгрузки телег поставщиков свежих растений Юбер традиционно проводил у матушки, поскольку передвигаться после таких погрузочных работ было и впрямь сложновато… Зато к вечеру вторника он неизменно возвращался к жене с цветами. Это давало возможность самой Джен вечером каждого вторника устраивать мужу романтическую встречу как после долгой разлуки…

      Тем не менее, не все в семейной жизни оказалось гладко. Для начала Юбера возмутил ее отказ брать фамилию мужа, чтоб не пришлось менять название кофейни и нанесенный везде фирменный вензель. Джен пришлось его долго уговаривать, упирая на нежелательность лишних трат:

      – Юбер, ну как ты не понимаешь, если я сменю фамилию, мне придется менять и название кофейни, и все предметы, где есть ее сокращенное название! Потому что это сейчас везде либо надпись: «Джен-Аль», либо значок ДА. А став Дженнифер Дюмушель, мне придется отмечать все знаком ДД. Заказывать новую вывеску, новую посуду, салфетки, и что самое страшное – перерегистрировать документы в мэрии! Может, мы не будем начинать семейную жизнь с дополнительных бюрократических проволочек? Весьма, кстати, дорогостоящих…

      И если соображения экономии оказались Юберу хоть как-то, но понятны, то менять свой круг общения он отказался наотрез. Не то, чтоб Джен была дурочкой, рассчитывавшей, что после свадьбы муж мгновенно изменится и начнет подстраиваться под ее мнение, разумеется, нет, но один из его друзей ее просто пугал. Жан-Бернар Кариньяк сначала смущал ее своей угрюмой тяжеловесностью, возникая по вечерам за столиком кофейни словно из ниоткуда, и всегда заказывая одно и то же – пресс-кофе