Разбуженный дракон. Александр Мазин

принеси еще вина! – приказала Женщина Гнона.

      Санти, уже немного понимавший по-урнгурски, улыбнулся второй части ее приказа.

      Ронзангтондамени уселась на подушку напротив.

      – Я рада, что ты вспомнил обо мне! – заявила она.

      – Извини, я не вовремя! – улыбнулся юноша.

      – О чем ты? А! Оставь! Они очень милы и доставляют мне немало радостей, но какое это имеет значение для нас?

      И Санти наконец с удивлением осознал: смущение Ронзангтондамени проистекает вовсе не оттого, что он застал ее во время любовной игры с мужчинами. Она была смущена тем, что заставила его, Санти, ждать! Еще один урок Урнгура: разве конгайская женщина смутится, если ее застанут играющей с кошкой?

      Вошел слуга. Он поставил перед Санти высокий бокал, выточенный из хрусталя. По знаку хозяйки наполнил конический сосуд золотисто-зеленым вином с запахом ветра и свежей травы. Санти пригубил свой бокал, а Ронзангтондамени отпила из своего. Ее вино было ярко-красным, даже – пурпурным и густым, как кровь.

      – Хотел спросить тебя, Ангнани… Твоя дочь… (Вчера Женщина Гнона представила ему свою наследницу: спокойную, очень внимательную девочку, маленькую копию матери.) Кто ее отец?

      – А какая разница? – Женщина засмеялась и сделала еще один глоток, вино окрасило ее губы в цвет настоящей крови. Не от этого ли Санти уловил в ее глазах хищный отсвет?

      – Ты – не урнгриа! – Она облизнула губы проворным языком и сделала знак убиравшему в комнате слуге, чтобы тот налил ей вина.– Поэтому ты чересчур заботишься о моих мужьях! Больше чем я! – И рассмеялась.

      Это была шутка, которую Санти не понял.

      – Мои мужья! Двое из них предпочитают друг друга моему обществу. А третий, глупыш, мечтает о перстне, который я подарила тебе! Но этот камень не идет к его коротеньким мыслям! – Она снова засмеялась хрипловатым смешком.– Зато он более неутомим, чем другие! – И уловив эмоции Санти (иногда она очень чутко воспринимала их): – Я говорю с тобой, как с Женщиной!

      – Тебя это волнует? – спросил Санти, наполняя свой бокал.

      Ее эмоции он воспринимал с не меньшей чуткостью. Если хотел.

      – Возбуждает! – Глаза женщины вспыхнули. Она сделала большой глоток, и рот ее вновь окрасился в цвет свежей крови.

      – О да! Собственные мысли волнуют меня больше, чем мужчины! Я говорю не о тебе, ты понимаешь?

      Санти кивнул. Он не сводил глаз с ее смуглокожего увлажнившегося лица.

      – Мои мужья… Они как… Как когда я пьяна! Вино должно пьянить, но вино, которое только опьяняет,– разве им можно наслаждаться? А наслаждаться ведь можно и без опьянения, мой Санти!

      – Это так! – согласился юноша, вспомнив о Тай.

      И с удивительной чуткостью Ронзангтондамени спросила:

      – Твоя… моя сестра, Этайа, она лучше меня?

      – Что? – Санти опешил. Но нашелся и, в свою очередь, спросил: – Вино, то, что пью я,– лучше твоего?

      – Вино? Нет… Не знаю… Но то, которое пьешь ты, оно очень подходит тебе! И это очень хорошее вино! Разве я посмела бы предложить тебе иное? – И