Абсолютное зло. Александр Мазин

достал из внутреннего кармана черную расческу на ручке, провел несколько раз по волосам.

      – Я спрашиваю, это вас беспокоит? – повторил опер.

      – Нет. Но довольно странно… – Мучников спрятал расческу в карман. Онищенко успел заметить на ней золотую готическую надпись.

      – Ничего странного,– возразил опер.– Рассматриваем по месту жительства подавшего заявление. Значит, Николай Иванович, вы ничего не хотите больше сообщить?

      – О чем?

      – О событиях, имевших место на вашем участке?

      – Если там имели место какие-либо события, то мне о них ничего не известно! – отчеканил Мучников.

      – Ну и хорошо,– благодушно кивнул Онищенко.– Тогда ознакомьтесь и подпишите.

      Мучников прочитал, посмотрел на опера.

      – Есть возражения по тексту? – спросил Онищенко.

      – Слово «посторонним» пишется с тремя «о».

      – Исправьте,– разрешил Онищенко.– Других возражений нет?

      – Других нет.

      – Тогда напишите «С моих слов записано верно, мною прочитано» и распишитесь. Вот и все. Благодарю за помощь, Николай Иванович. Всего хорошего!

      Про дерн Онищенко ничего не сказал. И про свечку тоже. Всему свое время.

      Сняв телефонную трубку, он набрал номер Логутенкова:

      – Генадьич? Это Онищенко. Ты на месте? Тогда жди, я подъеду.

      В кабинете Логутенкова сидела пожилая женщина.

      – Мне подождать? – спросил опер.

      – Останься, мы уже закончили.

      Через минуту женщина покинула кабинет, а «важняк» полез за сигаретами.

      – Дима мне намекнул, что вы кое-что нашли.

      – Сказал – что?

      – Про дерн сказал. И как вы, вурдалаки, обрадовались, когда решили, что захоронку обнаружили.– Логутенков улыбнулся.– А про остальное – ничего. Тебя ждал.

      – Так зови его.

      – Он в больницу уехал. За заключением паталогоанатома по одному делу. Кстати, уже давно должен был вернуться.

      – Ну тогда с этим подождем,– сказал Онищенко.– Я сегодня с владельцем дачи беседовал.

      – Так быстро?

      – Домой ему позвонил,– пояснил Онищенко.– Вежливо попросил подъехать. Ну он не стал откладывать как законопослушный гражданин.

      – Так уж и законопослушный?

      – В указанное время, говорит, находился в Финляндии.

      – Не врет?

      – А смысл? Проверить же – как два пальца.

      – А как он вообще?

      – Вообще… – Онищенко задумался.– Ничего не могу сказать. Акккуратный очень. В словах. С процедурой нашей знаком. Я ему сказал, что заяву соседей проверяю, так он спросил: почему я, а не по территориальности?

      – И что ты ответил?

      – Сказал: по месту жительства соседа. Мол, тот послал нам по почте.

      – Может, лучше было Шилова попросить?

      – Ничего. Если он – чистый, то не важно. А если нет – не имеет значения. Я его все равно насторожил. Да, Генадьич, перстень у него приметный. Крест нерусский, змея и звезда шестиконечная. А по паспорту не еврей и рожей тоже не похож. Хотя чернявый…

      – Шестиконечная звезда, голубь, не национальный