Костер для инквизитора. Александр Мазин

дей на полотнах бесовских икон.

      В этой стране никому и никто не подвластен

      Данностью свыше. Почти не осталось живых

      В этой стране, где уверенность в будущем

      счастье

      Лишь у юродивых. (Бог не оставит своих.)

      Здесь, на объездах Истории, жирные монстры

      Прут из земли, как поганки под теплым

      дождем.

      Серое делают белым, а белое – черным

      В этой стране…

      Но другой мы себе не найдем.

      Часть первая

      Вошь

      Каждый из нашего рода был отмечен благодатью мудрости и одарен умением добиваться высот профессионализма в любом деле. Какая радость использовать эти качества во благо.

Миямото Мусаси. Книга пяти колец

      В Соединенных Штатах есть два важнейших института, использующие профессиональных убийц: армия и мафия. 

      Серебряный головной обруч испещряли крохотные фигурки, но чьи – не разглядеть. Обруч – темно-серый, потому волосы двойника казались желтыми. Или это от костра?

      Тень мелькнула над головой. Шорох, дуновение, скрип. Большая птица опустилась на длинную ветку. Огромные глаза, перья – как настороженные уши. Сова. Или филин? Двойник не обращал на птицу внимания, и все-таки в ее появлении чувствовалась неслучайность.

      «Соглядатай»,– подумал Андрей.

      Откуда эта мысль? Бес ее знает.

      Двойник вполголоса напевал что-то – не разобрать слов.

      Ласковин кашлянул. Не то чтобы ему было неуютно, наоборот, но…

      – Что, братко? – спросил двойник, поднимая голову.– Заскучал? – Тяжелые серьги у него в ушах закачались. Не в такт.– Хочешь слово мое услышать? Не обидишься?

      – Там видно будет,– уклончиво ответил Андрей.

      Серая жирная сова глядела не мигая. В каждом зрачке – по крохотному костру.

      В темноте застонал, завозился связанный оборотень. Двойник цыкнул, оборотень притих.

      – Слабый ты,– сказал двойник.– Власть твоя, а ты ее бегаешь. Боишься?

      – Не хочу.

      – Не хочешь,– повторил двойник. Затем, с укоризной: – Ты – Миру ограда, Владыка, а пятишься, будто отрок несмышленый.– (В жесткой бороде – зеленые травинки.) – Где дружина твоя? Разбежалась? Пришлым служит? Разбой чинит? А ты – «не хочу».

      – Легко говорить, возьми… – проворчал Андрей.– А как? Да и не власть у нас, а блуд публичный. Тебе не понять.

      Двойник некоторое время молчал, полировал короткий, выгнутый серпом нож кусочком кожи (сова на ветке переступила с ноги на ногу), затем поднял глаза – в каждом желтое пламя, выговорил будто с трудом:

      – Хочешь – помогу?

      – Помоги,– согласился Андрей.

      Он не верил.

      Двойник встал, подошел к оборотню. Тот загодя заскулил, но человек не стал его бить, сунул руку в спутанную гриву, покопался:

      – Гляди,– сказал он Ласковину.– Вошь.

      – И что? – Ласковин поглядел на мелкое насекомое без малейшего интереса.

      – В этом кровососе кровь нелюди,– сказал двойник.– Черная кровь. Этот вошь – твой союзник, братко. Служит тебе, сам не ведая.

      – Ну и что с того? – проворчал Андрей.– Ты мне не притчи рассказывай – прямо ответь: поможешь или нет?

      Двойник вздохнул, потемнел лицом, рот, наполовину спрятанный под пшеничными усами, скривился, как от внутренней боли.

      – Добро,– проговорил он тихо.– Помогу. Только и ты не забудь…

      – Что? – спросил Ласковин.

      Двойник раздавил насекомое и вытер пальцы о штанину.

      – Прощай,– сказал он.

      Сова упала с ветки, беззвучно подхватилась на крылья и канула в темноту.

      И Андрей проснулся.

      Глава первая

      У станции метро «Нарвская», на углу, где нужно быть немножко камикадзе, чтобы прорваться сквозь поток машин, стоит киоск. В киоске этом обычно продают разную горячую мелочь, вроде сосисок и чая. Но не в данный момент. Потому что в данный момент у киоска топтались двое мелкостриженных молодых людей. Вернее, топтался один, а второй, просунув голову в окошко, что-то бубнил на матных тонах.

      Прохожие, возжаждавшие покушать, глянув на кожаную спину второго и недружелюбную физиономию первого, покорно дрейфовали мимо. Но не все.

      Рослый сутуловатый мужик в брезентовой робе и таких же штанах, заправленных в резиновые сапоги, остановился в паре шагов. Лицо мужика украшали грязевые разводы, а голову – засаленный подшлемник преклонных лет. Еще следует сказать, что запах от мужика исходил очень характерный. Дерьмецом тянуло. Посему прохожие огибали его с большой аккуратностью. Но сам мужик к запаху, вероятно, притерпелся, а поскольку – живой человек, то желал сосисок с кетчупом. Или бутерброд с сыром. Или просто горячего чаю, вполне уместного в осеннее время.