Пекло 3. Александр Верт

туфли, мамины туфли, которые она когда-то мечтала надеть хоть раз, а к школьному выпускному обнаружила, что их погрызли крысы, и рыдала в кладовке, прижимая к груди то, что от этих туфлей осталось. Теперь она просто упала рядом с ними, притянула их к себе и тихо скулила, потому что когда-то эти туфли были единственным, что она помнила.

      Женские ноги в синих туфлях и край голубого платья…

      – Нет уж, тебе от этой правды никуда не скрыться, – говорил ей робот и отбирал туфли с неистовой злостью. – Ты никчемная дочь, и теперь я еще больше хочу тебя уничтожить – слабую, жалкую и бессердечную!

      Она стояла над ней и чеканила эти слова, а Карин, задыхаясь, хватала воздух, пытаясь вернуть туфли, которые давно уже выкинул отец, говоря, что мать надо отпустить; туфли, которых здесь и сейчас не существовало. Просто Карин не понимала, что застряла в собственном сознании с безумной Зеной наедине.

      Глава 8

      Поднимаясь по камню наверх в одиночку, Лотар почему-то вспоминал, как страшно ему было шагнуть к трибуне в день запуска «Белой Молнии».

      – Я не могу. Я просто не могу, – взвыл он.

      Ему было всего двадцать восемь, и гением он никогда не был, а лицом проекта становиться не хотел. Какое из него лицо, если он всего лишь испытатель – создатель программного обеспечения для крейсера, такого же, в сущности, как для других кораблей, адаптированное под «Белую Молнию».

      – Какое я право имею говорить о проекте? – спрашивал он дрожащим голосом у Симона Финрера. – Да! Я боюсь, там же тысячи человек и все они… все будут смотреть на меня – бестолкового пацана, случайно попавшего в проект.

      Франк, присутствовавший при этом, резко ударил его по лицу, шлепнул тяжелой ладонью по щеке так, словно ненароком решил прихлопнуть муху.

      – Успокойся! – сказал он строго. – Ты единственный незасекреченный человек в проекте. Ты проводишь испытания. Именно ты имеешь право на самооборону и, вообще, ты человек в бронежилете с оружием, который идет к толпе невооруженных беззащитных людей. Хватит ныть!

      Тогда Лотар ощутил себя очень глупо, ведь на нем действительно была броня, перед трибуной был размещен защитный экран, и браслет с встроенным бластером малой мощности был при нем теперь уже всегда, а он боялся выйти к людям и сказать речь, которую давно выучил наизусть.

      Он умолк тогда сразу и даже согласно кивнул, только, словно по иронии судьбы, кончил он Пеклом и каким-то камнем, по которому надо подняться на самый верх, как на трибуну средь песков. В этот раз было не страшно, просто волнительно, как перед любым ответственным моментом.

      На самом верху он замер и посмотрел на свои руки. Зена приближалась к горизонту, но еще не скрылась, превратившись в алый диск, растекающийся по кромке неба, а прямо над головой уже начинало темнеть. В таком свете и пистолет в правой руке, и перчатка, надетая на левую ладонь, отливали алым цветом, словно он держал две кровавые чаши в руках, а главное – была разница, какую из двух чаш выбрать.

      Он – на работе расчетливый представитель ЗАПа – должен был поднять пистолет и выстрелить,