Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны. Джо Аберкромби

Матерью Войной выглядела она сейчас.

      – За Одемом. – Она сдавила сильнее. – Убей его и верни Черный престол.

      И Ярви стиснул зубы и кивнул. Дороги обратно быть уже не могло.

      – Хватит! – окликнул он инглингов. – Есть другой путь.

      Они опустили топоры и сумрачно уставились на него.

      – Матушка, останься с ними. Сторожите дверь, и пусть ни один не уйдет.

      – Ни один, покуда жив Одем, – ответила она.

      – Ничто, Ральф – соберите дюжину бойцов, и за мной.

      Ральф, тяжело дыша, оглядел бойню во дворе цитадели. Раненые и при смерти, хромающие и окровавленные. И Джойд, храбрый Джойд, тот, кто вступился за своего одновесельника, теперь сидел спиной к стволу кедра – ни весла, чтобы толкать, ни мешка, чтобы таскать, ни ободряющих слов больше не будет.

      – Найдется ли пригодная дюжина? – прошептал старик.

      Ярви отвернулся и двинулся прочь.

      – Бери тех, что есть.

      Сиденье для одного

      – Готовы? – шепнул Ярви.

      – Всегда, – отозвался Ничто.

      Ральф потянул шею в одну сторону, потом в другую. Кровь чернела на его лице в полумраке.

      – Кажись, готовее мне уже не стать.

      Ярви втянул полную грудь воздуха, затем надавил увечной ладонью на скрытую щеколду, плечом налегая на дверцу, и вывалился под священные своды Зала Богов.

      Сразу перед ним, на тронном помосте, стоял Черный престол – на глазах, лучистых самоцветах, у Высоких богов. Над головой, вокруг купола, янтарные изваяния богов малых взирали на жалкие человечьи делишки безучастно, бесстрастно и без малейшего интереса.

      При Одеме остался лишь десяток бойцов, да и те в плачевном состоянии. Они собрались на том конце, у дверей, чьи створки слегка покачивались от ударов снаружи. Двое пытались подпереть двери копьями. Двое других смахнули со старинного стола святые дары и волокли его баррикадировать выход. Остальные, опешив, сидели на полу или в замешательстве стояли, не понимая, как могла ватага разбойников захватить врасплох их короля в сердце его собственного бастиона. Неподалеку от Одема мать Гундринг склонилась над раненой рукой хоругвеносца.

      – Воины, к королю! – взвизгнул тот, увидев в зале Ярви, и люди Одема тут же построились вокруг повелителя, выставили перед ним щиты и подняли оружие. Кольчужник со стрелой, пробившей лицо, отломил ее не глядя – из щеки остался торчать окровавленный кусок древка. Только что он в полубеспамятстве опирался на меч, теперь же наставил его вихляющий кончик на Ярви.

      Ничто вырвался из прохода и подскочил к его левому плечу, Ральф – к правому, те рабы и наемники, в ком оставались силы драться, рассыпались вокруг, ощетинившись острой сталью.

      Они обходили Черный престол, спускались по ступеням помоста, брызжа слюной и ругаясь на полудюжине языков. Одем тоже отправил своих людей вперед, пространство меж отрядами сузилось до десяти шагов по каменному полу, затем до восьми, до шести – грядущее кровопролитие нависло тяжелой, грозовой