Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны. Джо Аберкромби

стоял дядя Одем.

      – Кто подступил к стенам Торлбю? – проревел он собравшимся воинам. – Гром-гиль-Горм, Крушитель Мечей!

      Дружина притопнула и извергла целый шторм проклятий, с ушатами оскорблений вперемешку.

      – Тот, кто убил Атрика – вашего короля и моего брата!

      В ответ на это прозвучал вопль гнева, и Ярви одернул себя, чтоб не вторить ему от такой бессовестной лжи.

      – Но исполнясь бахвальства, он привел с собой малое войско! – вскричал Одем. – За нас – правда, за нас – родная земля, у нас больше людей и лучше выучка! Позволим ли мы этой армии отребья простоять подле курганов моих братьев Атрика и Атиля, подле кургана моего деда Ангульфа Копыто, Молота Ванстерланда, еще хотя бы минуту?

      Дружина заколотила оружием по щитам и щитами по доспехам и проревела, что нет, не позволим.

      Одем протянул руки, его оруженосец, склонив колено, вручил королю меч, и тот вытянул клинок из ножен и воздел над головой. Сталь, выйдя из тени на солнце, сверкнула так ослепительно, что Ярви на миг пришлось отвести взгляд.

      – Итак, почтим же Матерь Войну и устроим в ее честь багряный день! Оставим стены за спиной и гордо выйдем в поле и допрежь заката на этих же стенах увидим головы Гром-гиль-Горма и его псов-ванстерцев!

      – Посмотрим, чью голову к вечеру посадят на стену, – проговорил Ярви, и эти слова утонули в хвалебном вопле гетландских воинов.

      Тех воинов, которые должны были восхвалять его.

      – Они выходят сражаться, – сказал Ничто, когда дружинники стали покидать двор, строясь звеньями стены щитов – каждый знал свое место и за соплечника был готов умереть. – Ты верно разгадал настрой своего дяди.

      – И гадать было нечего, – сказал Ярви.

      – Твоя мать права. – Глаза Ничто блеснули во тьме прорези шлема. – Ты сделался очень проницательным.

      Первыми шли самые молодые бойцы, некоторые моложе, чем Ярви. Постарше, взматеревшие в битвах, двигались следом. Войско топало, проходя под Воющими Вратами, лязг доспехов гремел в цепном каземате. Тени ползли по изрытым рожам разбойников, когда те нагибались над смотровыми щелями в полу, чтобы получше разглядеть шествующих. И с каждым воином в проходе под ними радость Ярви росла, ведь соотношение сил улучшалось, но рос и страх – ибо тот самый миг был уже совсем близок.

      Миг возмездия. Или мгновение гибели.

      – Король выступает, – сказала Сумаэль, укрывшись в тени у другого окна. Одем шагал к воротам сквозь ряды своих закаленных бойцов, с оруженосцем, щитоносцем и хоругвеносцами за спиной, на ходу хлопая ратников по плечам.

      – Наше время еще не подоспело, – буркнул Ничто.

      – Сам вижу, – шикнул Ярви. Сапоги топали и топали, люди вытекали из цитадели, но на внутреннем дворике их оставалось еще очень много. Неужели он столько вынес, столько выстрадал, стольким пожертвовал для того, чтобы в последний момент Одем извернулся и соскочил с крючка? Ярви бестолково шерудил своим обрубком – пот покрывал даже пальцы.

      – Я тяну спицу? – откликнулся Джойд.

      – Еще