Суворовская юность. Анатолий Степанович Шанин

промокли насквозь. Мальчишки шли понуро, вода по брюкам стекала в сапоги, портянки намокли, сбились в жгуты и стали натирать ноги. Через некоторое время и по спинам тоже потекли струйки холодной воды. Капитан Басманов в плащ-накидке с накинутым капюшоном, как курица-наседка, бегал из начала в конец растянувшейся колонны, то и дело задавая один и тот же вопрос:

      – Никто не устал? Ноги не натерли?

      Но никто не отвечал на его вопросы, потому что понимали, что ничего не изменится и командир роты все равно ничем не сможет помочь. Вскоре подъехала машина санчасти, видимо, специально присланная из лагеря, и командир роты опять стал предлагать:

      – Кто не может идти, может сесть в машину.

      В другое время ребята не отказались бы прокатиться, но на этот раз ехать в машине никто не пожелал. В этой ситуации такой поступок для мальчишек, только что штурмовавших вражеский ДОТ, выглядел элементарным предательством.

      – Ничего, мы дойдем, – послышалось в ответ на предложение командира.

      И насквозь промокшие суворовцы продолжали шлепать промокшими сапогами по раскисшей дороге. Санитарная машина, прихватив одного или двух мальчиков из других взводов, которые уже стерли ноги так, что действительно не могли идти, уехала в лагерь.

      Неожиданно для себя Костя вдруг вспомнил слова песни из кинофильма «Дети капитана Гранта», которую они только что в лагере выучили на занятиях по английскому языку, и попытался подбодрить своих друзей:

      «Captain brave, captain brave, give a smile, sir, (Капитан, капитан, улыбнитесь,

      That a smile is the flag of a ship. Ведь улыбка, это флаг корабля…)

      Его друзья рассмеялись и тут же дружно подхватили:

      Captain brave, captain brave, cheer up, sir. (Капитан, капитан, подтянитесь, For the sea surrenders only to the quick…» Только смелым покоряются моря…)

      Оставалось еще с полкилометра. Вдали уже был виден лагерь. Командир роты вновь оглядел свое поникшее воинство и подумал, что не годится военным людям так появляться в лагере. Он заторопился вперед, остановил двигавшиеся отдельно группки первого взвода, немного подождал отставших и прокричал сквозь пелену дождя:

      – Подтянись! Товарищи суворовцы, мы не можем таким образом войти в лагерь. А ну-ка, подтянитесь! – он подождал отстающих, и стальным голосом продолжил: – Становись! Повзводно, с места с песней! Вперед, ма-арш!

      Удивительно, но только что кое-как бредущая бесформенная толпа мальчишек вдруг мгновенно преобразилась, дружно затопала и заорала что-то невообразимое. Рота шла в ногу. Было в этом что-то сверхъестественное. Суворовцы шли и пели уже от какой-то ярости на природу, превозмогая свои слабости и усталость, доказывая свою силу и непобедимость. Шли и пели. Пели азартно, яростно, дружно.

      А перед самым подходом к лагерю их песню совершенно неожиданно из-за кустов поддержала музыка училищного оркестра, который по приказу начальника лагерного сбора вывел им навстречу их знакомый майор Филатов. Рота перешла на строевой шаг и по команде «Стой!» застыла на передней линейке. Капитан Басманов скинул плащ-накидку