Врата Скорби. Книга первая: Дикий Восток. Александр Афанасьев

человек с оружием. Ушли, видимо к селению.

      – Муртазаки? Ваххабиты? Идарат?

      – Бес их знает.

      Хорунжий посмотрел на часы.

      – Давно прошли, как думаешь?

      – Часов двенадцать, кубыть, не больше… – с ноткой сомнения в голосе сказал Волков

      Скобцов достал из портупеи карту, перегнул ее нужным квадратом вверх, сориентировался по компасу.

      – Там у них на пути шестнадцатая застава. Километров тридцать.

      Все молчали, ожидая решения

      – А до двенадцатой, куда мы идем – двадцать. Если верхи идти, и нигде не стоять – то сегодня к вечеру добегем…

      Хорунжий убрал карту обратно, негромко присвистнул – такая у него была привычка.

      Племенная территория. Шейх Усман

      11 апреля 1949 г.

      – Хорунжий Слепцов! Хорунжий Слепцов!

      – А? – хорунжий дернулся, возвращаясь из грез о доме, о Доне, о родном хуторе в грязную и беспощадную реальность. А в реальности этой было много чего – была служба, была колонна бронетехники, грохочущая по разбитой в хлам дороге, был открытый сверху десантный отсек. И была пыль – проклятая пыль, не дающая дышать даже сквозь сложенную втрое кашиду7, которую они повязывали не на голову, а на нижнюю часть лица, становясь при этом похожими на бандитов с большой дороги…

      – Тебе чего…

      Опять Бабицкий… Хохол-казак, хуже этого нет ничего. Да еще молодой только действительную отслужил. Отслужил – и видимо сам вызвался сюда, молодые они такие, лезут везде. Вот его и засунули в эту ближневосточную дыру, где сам хорунжий приканчивал второй год командировки. Черт бы тебя побрал, Бабицкий…

      – Господин хорунжий, а почему железную дорогу тут не построят? Ведь проще же было бы, построил – и все. Не надо колонны гонять. И муртазаки поприсмирели бы…

      – А вот я сейчас тебя по спине нагайкой вытяну, тогда и узнаешь, почему… – мрачно побежал хорунжий – за пулеметом следи и…

      Что еще вменялось в обязанности казаку Бабицкому, мир не узнал, потому что в этот момент бронеавтомобиль, в котором они ехали, тряхнуло, да так, что Слепцов приложился о борт и хватанул ртом самую пыль, щедро поднимаемую колесами, а Бабицкий ударился об турель счетверенки «Максима» – основного огневого средства казаков при проводке колонн.

      Прокашлявшись, едва не выхаркав с пылью легкие – во рту была такая сушь, что даже плюнуть было нечем, Слепцов полез вниз, в тесную, исходящую вибрацией и ревом двигателя бронированную коробку, к шуршащей помехами рации.

      – Я Дон-восемь, вызываю Рубеж-сорок два, прием!

      В Адене – а они уже были почти что в городе, между Аденом и городом-спутником Шейх Усман было всего то пара километров – связь была прекрасной, тем более то на такой мощной рации. Это когда идешь по маршруту – горы так экранируют, что большую часть маршрута идешь глухим и слепым и случись чего – отбиваться придется, рассчитывая только на самого себя.

      – Рубеж

7

кашида – йеменский национальный головной убор, мужской платок