Брать живьем! 1919-й. Сергей Юров

от ее пересечения с Базарной. Как и было условлено, мы пару раз негромко стукнули в окно одноэтажного каменного флигеля. Почти в тот же миг занавеска отдернулась, и наш начальник жестом показал нам проследовать к крыльцу.

      – Прошу, – сказал он, открывая входную дверь со свечкой в руке. Задвинув засов, провел нас всех троих через сени и прихожую в небольшую кухню и усадил за стол. Воткнув свечку в подсвечник, разогрел чайник на примусе, налил себе и нам чаю.

      Я с удовольствием наблюдал, как хозяин ставит на середину стола тарелочки с морковной заваркой и колотым сахаром. Хоть чаю глотнуть! Почти целый день маковой росинки во рту не было!

      – Так, так, – проговорил Светловский, поглядывая на задержанного подростка. – Это, значит, и есть наш Васька Шкет. Вот он, оказывается, какой! Ну, ты брат, даешь! Лихо начинаешь! У Кузьминых квартиру обнес, к мануфактурному сунулся. Что потом? Бандитское перо в бок или милицейская пуля в башку?.. Ты вроде бы должен пойти на дело с дружками.

      – В одиночку к складу пожаловал, – пояснил матрос.

      Шкет cо своим тонким носом и острым подбородком походил на маленького взъерошенного воробья. Он хлебал подкрашенный кипяток, грыз кусочек сахара и исподлобья посматривал на сурового розыскника.

      – Я работаю один, ни под кем не хожу!.. Любка сдала меня, да?.. Ей я задвинул, что с дружками склад чистить буду. Cучка драная!.. А вы прикинули, что я с «монастырскими»?

      – Не скрою, были такие предположения, – сказал Светловский. – Что же нам с тобой делать?

      – Определим его в детскую трудовую колонию, да и дело с концом! – резко cказал Рундук.

      – Не хочу в колонию! – заныл пацан, скорчив плаксивую мину. – Там воли нет.

      Светловский подвинул к юному грабителю тарелку с сахаром.

      – Бери, не стесняйся!

      – Не надо в колонию, товарищ Светловский! – продолжал ныть Шкет. – Лучше я вам помогать стану. Все выведаю! Хотите про «синих» или «монастырских» знать больше? Я на «монастырских» жуть, какой злой, отлупили меня недавно, скоты! Все ребра пересчитали!

      – За что же?

      Подросток отхлебнул чая, шмыгнул носом.

      – Не туда, по ихнему, полез… Вырасту, всех перешмаляю! А первого – Белого!

      – Что за Белый?

      – Ихний главарь. Длинный такой, худой, горбоносый, и глаза, как это… глубоко посаженные. Это он агенту вашему звезду на лбу вырезал.

      У Светловского при свете свечи отчетливо заходили желваки на скулах. Он знаком показал нам со Скворцовым подниматься. Проводив нас до двери, проговорил:

      – Я тут еще малость побеседую с мальцом. А вы ступайте по домам. Поспите немного. Ну, до завтра!.. Да, Данила, ты не думай, о разговоре тех двух дворянчиков в закусочной я не забыл. Завтра и начнем вплотную заниматься этой темой.

      – Хорошо, – произнес я с легкой улыбкой. – Только куда ж мне идти?

      – Вот, черт! Совсем не подумали об этом… У меня, конечно, можно расположиться на полу, но какой же это будет сон?

      – Да и у меня только на полу можно поспать, – развел руками Рундук.

      – Слушай,