Перевал Альтара. Надежда Ожигина

я… Ну, в общем это меня…

      – Что тебя? – Варька всхлипнула и пытливо взглянула Нике в лицо.

      – Это меня звали Крысой. Там, в новой школе, в столице.

      – Да за что?!

      – Я сама не знаю. Они там все расфуфыренные, за тряпку готовы душу продать, у них кроссовок фирмовых коллекции, и бац – я в своем свитере сером, помнишь такой? Удобный и мягкий. А они…

      Постепенно Ника все рассказала, и про травлю (слово из интернета: «буллинг», но травля она и есть), и про издевки, и про Архаровца с верными друганами. И про тот случай в женской уборной, когда ее попытались раздеть.

      – Как же ты, Ника? Ты убежала? Правда же, ты убежала, Ник?

      Вероника смотрела в отчаянные глазищи Варвары, давно позабывшей о крысах, и думала, как же ей в этой год не хватало простого сочувствия.

      Локация: столица, школа №3, кабинет информатики. Время: полгода назад.

      – Сильна ты драться, Калмыкова! – хмыкнул Геннадий Антонович, усаживая Нику на стул. – Избила таких интересных мальчиков. Чай-то пей, остывает, а нужно горячим. И шоколадку кусай, ну, помнишь, как в фильме про Гарри Поттера?

      Ника помнила про Гарри Поттера, здесь, в безопасности компьютерного класса, среди мониторов и клавиатур, ей казалось, что все сошлось, что она применила Патронус, вызвала Хилари из виртуальной игры к себе на помощь в реал.

      – И визжать ты сильна, Вероника, – продолжал удивляться Череповченко, прогрессивный учитель информатики с банальным прозвищем Череп. – Я на втором этаже услыхал, помчался к тебе на выручку, а выручать, – тут он тихо хихикнул, – пришлось самого Архаровца!

      – Мне нужно домой! – соврала Вероника. – Мама уже волнуется!

      – Во-первых, сначала ты успокоишься, – поднял палец Геннадий Антонович, – а то мама увидит и получит инфаркт. Во-вторых, все ты, девочка, врешь. Маме я позвонил и сказал, что ты записалась в кружок, просто так увлеклась информатикой, что забыла предупредить. И знаешь, Вероника Калмыкова, – подумав, добавил он, – твоя мама не удивилась, только эдак печально вздохнула. Будто ей совсем не в новинку подобные забывашки.

      – Не в новинку, – кивнула Ника. И отпила из кружки.

      Череповченко моргнул и хмыкнул, отбивая по гладкой столешнице какой-то причудливый код, точно по клаве печатал.

      – Я вот хотел спросить, – начал он громко, но вдруг зашептал, с самым заговорщицким видом: – Илья Калмыков – это твой родственник? Наверное, мамин брат? Или дядя? Ты с ним по жизни встречалась? Честное программистское, я никому не скажу!

      – Вообще-то, – Ника пожала плечами, игнорируя конспирацию, – он по жизни мой папа, и что мне теперь? Застрелиться или повеситься?

      Геннадий Антонович поперхнулся. Встал. И с торжественной миной пожал Никину руку. Если когда-нибудь Вероника и восхищалась своим отцом, то сейчас ее просто раздуло от гордости. Возможно, сказался стресс. Или почтение Череповченко, или какая-то совокупность событий, только она рассказала ему, малознакомому человеку, что