Бабочки и хамелеоны. Людмила Евграфова

шесть, пять, четыре годочка! Тоже не девочка! Ей почему-то не понравилось, как Николай Петрович смотрит на Аллу Сергеевну. Прасковья нахмурила брови и сделала попытку встать с дивана, чтобы отвоевать его у соперницы, однако продавленный диван не отпустил ее. Тогда, раскачав отяжелевшее тело, Соломатина ухватилась за подлокотник, и повторила попытку. Наконец, ей удалось вынырнуть из диванных тисков, но Люба на полдороге перехватила ее:

      – Прасковья Петровна, вам уже пора уходить. Вы просили напомнить, если увлечетесь ненароком…

      Соломатина резко остановилась, сосредотачиваясь, о чем таком просила Любу напомнить? В голове кружились разные нехорошие слова. Выпив, она медленно соображала… Из оцепенения ее вывел голос Николая Петровича:

      – Сема, сколько там на твоих командирских натикало?

      – Семнадцать часов сорок пять минут, – тоскливо ответил Семен.

      – Ой, ой! – всплеснула руками Соломатина, – дома-то уже гости ждут!

      – Я вам такси сейчас вызову, – утешила Люба.

      …На следующий день Семен, морщась, потирал пальцами виски:

      – Рассольчику бы сейчас, или пивка, – он грустно вздохнул и спросил Любу: – нет ли чего у тебя от головной боли?

      – Есть. Гильотина, говорят, помогает.

      – Пожалела бы, вредина.

      – А чего вас жалеть? Вчера надо было сдерживать себя, чтобы не мучиться от похмелья.

      – Похмелье – это старинный русский праздник, это вековая традиция.

      – К традициям тоже надо относиться избирательно, – подал голос Николай Петрович, – я сегодня к работе готов, в отличие от тебя.

      – Ты, друг мой, умен. Небось, антипохмелин принимал, – проворчал Семен.

      В это время, обволакивая коллег духами и туманами, в кабинет влетела Прасковья Петровна.

      – Привет! – молодецки воскликнула она, бросив сумку на диван. Запах духов плохо скрывал похмельный выхлоп. Судя по всему, Прасковья чувствовала себя прекрасно, будто не водку вчера пила, а целительную амброзию. Семен искренне позавидовал ее самочувствию. Оглядев присутствующих, и убедившись, что привлекла всеобщее внимание, Прасковья продолжила:

      – Докладываю, домашний вечер прошел вчера на высоком идейно – художественном уровне, обиженных и трезвых не было.

      – Видите, как мы вовремя вас откомандировали, – вставил Николай Петрович.

      – Ах, если бы не гости, – выразительно стрельнула глазами на Каржавина Прасковья, – мы бы еще с вами повеселились!

      Николай Петрович на кокетливый взгляд коллеги не ответил, уткнулся в журнал и с важным видом стал водить пальцем по фамилиям. Соломатина обиделась и перевела взгляд на сморщившегося от головной боли Семена.

      – Ты чего, Сема?

      – А-а, – махнул он рукой, – мы вчера у Аллы Сергеевны вечеринку продолжили, ну, я чего-то намешал… не рассчитал, в общем, силы…

      Прасковья удивленно подняла брови, потом, осмыслив слова Семена, нервно спросила Николая Петровича:

      – И