.

зародился, а потом и раскинулся на том же самом месте между рекой и невысоким холмом еще с тех времен, когда римские легионеры поворачивались к нему спиной со склона холма, а длинноволосые викинги поднимались вверх по реке и нетерпеливо и жадно всматривались в плоскую равнину. Это город, «знакомый с забытыми годами». Здесь по улицам иногда еще бродит призрак саксонского короля-героя, заново переживающего сцены своей юности и любви, а навстречу ему выходит из темноты куда более мрачная тень язычника-датчанина, заколотого посреди толпы своих воинов мечом невидимого мстителя; осенними вечерами он, словно белесый туман, поднимается из своего могильного кургана, заполняя собой двор старой ратуши у реки, на том самом месте, где он был столь загадочно убит еще до постройки прежнего магистрата. Норманны первыми начали возводить его, и он, как и город, способен многое поведать о мыслях и делах разделенных веками поколений; но при этом он настолько стар, что мы ласково прощаем ему все несоответствия, вполне довольствуясь тем, что те, кто выстроил каменный эркер, и те, кто возвел готический фасад и башни искусной каменной кладки с орнаментом из трилистника, с окнами и зубцами, обложенными камнем, не стали святотатствовать и не разрушили до основания старинное, наполовину деревянное здание с пиршественным залом и дубовыми потолочными балками.

      Но, пожалуй, еще большей древностью знаменит кусок стены, ныне встроенный в звонницу приходской церкви, по слухам, являющейся частью первой часовни, возведенной в честь святого Огга, покровителя старинного городка, история которого с небольшими разночтениями излагается в нескольких рукописях, которыми я владею. Лично я склонен доверять самой краткой из них, поскольку, пусть ее нельзя назвать правдивой до последнего слова, она содержит и меньше выдумок. «Огг, сын Беорла, – гласит мой личный агиограф, – был лодочником, с трудом сводившим концы с концами и зарабатывавшим на жизнь тем, что перевозил путников через реку Флосс. Однажды вечером, когда дул ураганный ветер, на берегу руки сидела и стенала женщина с ребенком на руках; одета она была в лохмотья, вид у нее был изнуренный и усталый, и она умоляла перевезти ее через реку. И тогда мужчины поблизости спросили у нее: “Для чего тебе нужно на другой берег? Подожди до утра, а пока укройся от непогоды; так ты поступишь мудро и не совершишь глупости”. Но она все продолжала стенать и молить. И тогда к ней подошел Огг, сын Беорла, и сказал: “Я перевезу тебя на другой берег. Мне довольно и того, что твое сердце желает этого”. И он перевез ее через реку. И так случилось, что, когда она ступила на берег, лохмотья ее обернулись белыми одеждами, а лицо озарилось небесной красотой, отбрасывая свет на воду, словно полная луна. И сказала она: “Огг, сын Беорла, благословен будь за то, что не усомнился и не воспротивился желанию сердца, а проникся жалостью и сделал все, дабы облегчить его. Отныне любому, чья нога ступит в твою лодку, не будет грозить буря, а когда ты сядешь в нее, чтобы прийти на помощь, она станет спасать жизни и людей, и зверей”. И во время наводнений многие спаслись именно