Я и это переживу. Журавликова

в хрустальную туфельку уже не залезет. Красивые светлые волосы потускнели и начали выпадать. Ирина пытается их убирать, но они повсюду. Характер тоже испортился, видно же. И ребенок, кажется, её раздражает. Нет, Ульяна всегда накормленная, чистенькая, в красивых костюмчиках. В квартире тоже вполне сносно. Но это потому, что она крохотная и убраться в ней легко, пыли и оседать толком негде. Да и он помогает на выходных. Хотя очень хочется сбежать на субботу-воскресенье. Петя радуется, когда в эти дни звонят и просят приехать клиенту, который в другие дни не может. Раньше он старался отказываться, если была возможность, побыть со своей ненаглядной. А сейчас… Вот странная штука, почти неощутимой оказалась для него разница, с кем жить, когда в доме младенец. С любимой Ириной или нелюбимой Дарьей. Проблемы те же: ребенок плачет, женщина тускнеет и меняется. Может, это он такой неправильный, или женская природа неумолима? Только вот сын его уже подрос и колики, режущиеся зубки, памперсы и ночные пробуждения остались в прошлом. А с дочерью только всё начинается. Он будто своими руками себя загнал в ловушку. Ведь он хотел любви, секса с обалденной красоткой и лёгкости, когда не надо подстраиваться под малышовое расписание, по телевизору можно смотреть не только детские каналы по умолчанию, холодильник не забит на три четверти творожками и йогуртами. Такая себе нормальная, взрослая жизнь, где всё про взрослых, а не сопливых, хотя и своих, младенцев.

      Что делать? Они живут на его территории, то есть, ему сбежать не получится. Честное слово, проще у кого-то жить, чем самому предоставлять крышу. Попросить уйти? Она его жена, законная. И ребенку всего три месяца. К тому же, малышку он полюбил. Его удивляло, что кажется, кроха тянется к нему больше, чем к матери. Успокаивается у него на руках чаще, чем у неё, по крайней мере. К отцовству у Петра интерес проснулся и в целом. Теперь он с удовольствием стал «воскресным папой», гуляя со Стёпкой каждый выходной, если его, конечно, не звали на установку окон. Контраст между смышлёным трёхлеткой и маленькой Ульяной, которая только-только начала понимать, что руки и ноги – это её часть, был очевиден.

      С одной стороны, Ирину очень злило, что Пётр стал на работе задерживаться сверхурочно, брать заказы на выходные и неожиданно переквалифицировался в хорошего папу для сына. Понятно же было, что он просто старается меньше бывать дома. С другой стороны, ей и самой не особенно хотелось видеть его рядом, несмотря на помощь, которую он ей без возражений и вздохов всегда оказывал. Она с ним просто мирилась, как с неизбежностью, это уже было ей понятно самой. Легкая влюблённость, элемент новизны, очарование юношеских чувств, бережно хранимых Петром со школьной скамьи, его поддержка в трудную минуту – всё это осталось позади. Появился быт и маленькая странная девочка, которая (это Ирина хорошо чувствовала, хотя и называла себя за это сумасшедшей) её не любила. Маленькое тельце сжималось, когда Ира брала дочку на руки. Она будто не хотела к ней идти! Ирина разглядывала крохотного человечка, находила