Билет: «Земля – Нордейл». Вероника Мелан

казалась пыльной, обветшалой. Не знаю, убирался ли в ней кто-то на самом деле, но пыль здесь царствовала везде – на полу, кроватях, подоконнике. До сих пор висела у изголовья подвешенная на вбитый гвоздь икона. Я старалась не смотреть на нее тогда, не смотрела и теперь. Сниму. Святые, неспособные помочь, вызывали у меня отвращение.

      Здесь я когда-то зубрила материал – носила книги пачками домой, – сюда приносила еду из магазина. Сквозь это старое окно со сколом выглядывала на улицу, проверяла, не идет ли дождь. Бабушка сильно кашляла.

      А теперь здесь было тихо. Пахло запустением, старыми досками пола и лежалыми покрывалами.

      Я опустилась на свою кровать, чувствуя, как обрушивается на меня этот мир, как поглощает в себя, пытается скрутить, лишить способности трепыхаться.

      Вдох. Выдох. Вдох… Вокруг словно бушующее море, а под ногами ни плота, ни доски, ни островка суши – не за что зацепиться. Шкаф со старой одеждой, надевать которую меня не заставили бы и под дулом пистолета. Лучше снять ношенную с бомжа, чем влезать в старую шкуру, пусть даже когда-то она идеально на мне сидела.

      «Инга, стоп!»

      Вместо того чтобы рассматривать убранство, навевающее болезненные воспоминания, я достала из кармана кусок серебристой ткани, сжала его в руках.

      И почти сразу накрыло спокойствие, то самое, явившееся в машине. Руки на руле, рукав серебристой формы с рукавом, умение решать все до единой проблемы – фон моего безымянного Комиссионера. С ним сделалось на удивление ясно в голове; море успокоилось, стало мирным, на горизонте показались лучи невидимого солнца.

      Тряпка странная. Тонкая, но плотная, прозрачная с одной стороны, непрозрачная с другой. И без единой складочки, будто не заворачивали в нее недавно купюры и документы. Она пахла Нордейлом, была его частью и неожиданно стала для меня тем самым плотом, который я отчаянно искала.

      «Успокойся, – сказала бы она мне голосом представителя Комиссии. – Если ты не знаешь, как что-то решить, это не является нерешаемым. Если есть цель, направление проявится. Займись пока тем, чем можешь заняться».

      И то верно. Сидеть здесь и тонуть в печали – последнее дело. Все образуется, пусть пока неясно как: придет мысль – одна, вторая, третья. И какая-то из них сложится в план.

      Кусок серебристой ткани я бережно засунула в карман, теперь она мой антидепрессант и таблетка успокоительного. Я все еще Инга из Мира Уровней, и я найду путь обратно. А пока лучше помою полы и поставлю чайник.

      Он явился в тот момент моей жизни, когда я уже валилась спиной в бездну, так и не отрастив крылья. Незнакомый город; заканчивались деньги, шли дожди.

      «Ты вернешься обратно в тот же день и час, когда ушла. Здесь ничего не изменится, но там тебя ждут совершенно другие перспективы…»

      Комиссионер. Теперь я знала о том, что это был он, один из них. «Приглашатель». Ему верилось настолько, что вопросов не возникало, я просто знала, что да, есть другой мир, я могу туда попасть, и даже накрыла легкость,