Американская беседка. Виктория Габриелян

с дедушкой – неподалеку, а мы с Американцем будем посылать ей деньги каждый месяц, и несколько раз в год будем встречаться с ней: она к нам приедет, или я – к ней. Для всего этого благополучия нам надо было получить американские визы, а тогда визы невест для украинских гражданок выдавали только в Польше.

      Интервью в американском посольстве в Варшаве нам назначили на 13 сентября 2001 года. Я сбегала в Евин институт, познакомилась с очень молодым и импозантным деканом, и он отпустил Еву с уроков на поездку в Варшаву.

      Мы отправились в Польшу на поезде с пересадкой в Киеве. Специально остановились в Киеве на пару дней, чтобы посмотреть город, в котором мы никогда до этого толком не были. Гостиницы оказались нам не по карману, и мы сняли комнату на пару дней у веселой и очень заботливой женщины Веры Лукиничны.

      11 сентября мы отправились погулять по городу, сходили на Андреевский спуск, предварительно 20 раз спросив у всех знакомых и незнакомых дорогу к Софийскому собору, но поскольку у меня проблемы с ориентировкой в незнакомой местности, то собор мы так и не нашли. Зато мы совершенно случайно наткнулись на католический костел, где-то в районе Крещатика, и зашли в него. Там шла служба, мы присели на скамью у входа; людей было немного, и все на нас оглядывались. Когда служба закончилась, прихожане потянулись к чаше со святой водой, они опускали пальцы в воду, а потом подходили к священнику, целовали крест, который он держал в руке, крестились и уходили. Мы как-то смутились и хотели потихоньку уйти, но священник вдруг подозвал нас к себе, спросил откуда мы.

      – Из Донецка.

      Он удивился, показал нам на чашу с водой, мы опустили в нее пальцы. Вода была холодной, у меня дрожь пробежала по всему телу. Он сказал нам:

      – Помолитесь, и все у вас будет хорошо.

      А потом по очереди приложил крест к моему и Евиному лбам. Мы поцеловали крест, поблагодарили священника и вышли из церкви.

      Когда мы вернулись к Вере Лукиничне, по телевизору, в прямом эфире, самолеты с террористами и несчастными пассажирами таранили башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Все горело, дымилось, падало и взрывалось.

      Потом показали горящий Пентагон и упавший самолет в Пенсильвании. Все это было страшно, непонятно, видно было, что ведущие новостей в растерянности. Тут, конечно же, звонят мама и папа:

      – Немедленно возвращайтесь домой, вы видите, что в Америке творится?

      А у нас билеты назавтра в Варшаву. Все нам стали говорить, что посольство наверняка будет закрыто, что визы выдавать не будут. Но мы с самого начала были как-то легкомысленно настроены на всю эту затею: получится – хорошо, не получится – тоже не расстроимся. Решили ехать.

      В Варшаву мы прибыли ранним утром 13 сентября. Вещи свои оставили прямо в нашем купе. В дороге мы подружились с нашим проводником: пожилым, очень худым, как жердь, мужиком, изъясняющимся исключительно на «мове». Я больше помалкивала, предоставляя Еве общаться с ним, поскольку она тогда еще не забыла украинский язык. Узнав,