Мой Ванька. Том первый. Алексей Лухминский

он вздыхает и сжимает мою руку.

      – Молодой человек, я в вас верю, – Кирилл Сергеевич смотрит мне прямо в глаза спокойно и очень мудро. – Любовь должна его спасти. Только на это и может он надеяться.

      Внутренне вздрагиваю. Моя любовь… Только на мою любовь он может надеяться. Это прозвучало как приговор.

      – И ещё. Самое для него страшное – это простуда. Дальше – воспаление лёгких, дальше… Сами понимаете… Кровь бегает пока плохо.

      – Понимаю… Не допущу.

      – Потому и предупреждаю, – Кирилл Сергеевич жмёт мою руку. – Успеха вам с Ваней!

      – Спасибо. Можно вам писать?

      – Конечно! Я буду ждать вестей от вас.

      В самолёте Ванька лежит на носилках. Я сижу рядом.

      Как нас провожали! Даже Кирилл Сергеевич пришёл на аэродром. И Ванькины ребята, с которыми я перезнакомился, и Дмитрий Иванович с Надеждой Михайловной. Короче – толпа. Будто делегацию провожали! И столько с собой надавали еды! Честно говоря, мне так грустно стало, что мы уезжаем от таких хороших людей… Вот Ванька встанет, и мы сюда ещё обязательно прилетим. А может, вместе с Ванькой работать будем…

      Грузовой Ил-76 хорош тем, что у него брюхо отапливается, поэтому не холодно. Даже тепло…

      Ох-х… Что-то в сон тянет…

      – Саш… Дай попить…

      – Ага! Сейчас! – лезу в сумку за киселём Надежды Михайловны.

* * *

      Уф-ф… Вот мы и дома. Спасибо летунам. Помогли даже с машиной. А тут я уже сам Ваньку на руках поднял до лифта и от лифта в квартиру. Он стал таким лёгким! Надо откармливать.

      Ванька лежит на нашей тахте. Вернее, я, по совету Кирилла Сергеевича, сделал ему положение полусидя.

      Занимаюсь на кухне.

      – Ванюха! Ужинать! – несу ему на подносе тарелку с ужином и бокал с чаем.

      Сам тоже переселился ужинать в комнату.

      – Я знаю, зачем ты меня сюда привёз, – заявляет вдруг Ванька.

      – Зачем?

      – Чтобы уморить меня своей стряпнёй, – торжественно подкалывает он.

      Именно торжественно! А я поймался. Ладно! Это добрый знак, если он шутит.

      – Слушай, может быть, ты хотел, чтобы мы жили у тебя? – задаю я осторожный вопрос. – Я серьёзно!

      – Саш… Ты всё правильно сделал. Я не хочу туда… Мне здесь как-то теплее с тобой…

      Хожу по мукам. Это значит, я оформляю Ваньку здесь, в Питере. Стою с его документами в регистратуру районной поликлиники. Вокруг ворчат и иногда ссорятся раздражённые пенсионеры. Сам я ещё ни разу не обращался к районным медикам, и потому здесь мне всё незнакомо. Однако чуть ли не кожей чувствую напряжённое раздражение, наполняющее пространство. Несчастные люди, вынужденные посещать это заведение!

      Вот и моя очередь…

      – Чего вам? – спрашивает меня толстая тётка в окне регистратуры.

      – Вот… – и подаю ей все Ванькины документы. – Что мне надо сделать, чтобы его оформить?

      – Адрес? – не глядя на документы, повышает голос тетка.

      Называю свой адрес.

      – Что это? – её брови ползут вверх