Дворовая «Ассоль». Виктор Улин

оказался на остановке вперед меня.

      До нее от «Магнит-Косметика» было полтора километра. Я шел быстро, он меня не обгонял.

      Жилой квартал, который огибала улица, был застроен плотно и беспорядочно. Среди домов пряталась школа, примостились два детских сада, загораживало путь еще какое-то сомнительное заведение, обнесенное забором. Пройти прямо тут было невозможно, приходилось то и дело сворачивать и обходить.

      По улице ездил автобус, на той стороне тоже имелась остановка. Но вряд ли рыболов шел на переправу, перейдя дорогу, потом возвращаясь обратно.

      Оставалось полагать, что он телепортировался в момент, когда я был занят умывающимся котом Никитой.

      Я шагал и думал, рыболов сверлил мне мозг.

      Не пользуясь общественным транспортом, я знал схемы движения.

      За остановкой «Улица Транспортная», откуда начинался спуск к переправе, следовал «ДОК» – «деревообделочный комбинат» давно закрытый и отданный под склады. Это был конец всех маршрутов.

      Теоретически толстяк мог сесть на «Гимназии №121» у «Магнит-Косметика», проехать через кольцо и вернуться, поскольку на этой стороне остановка была ближе к переправе, чем на той.

      Но ни одна маршрутка не отправлялась в обратный путь сразу. На конечной остановке имелось маленькое кафе для водителей, где они пили чай и отдыхали.

      Загадка рыболова не имела разгадки, ее приходилось отнести на странности жизни.

      Из тумана размышлений вырвала молодая женщина с грудью, которой позавидовала бы сама Джианна Михаэлс. Она шла навстречу и было непонятно, каким образом ей удается хранить равновесие, не падать вперед.

      Чудовищный бюст ударил по глазам и отрезвил голову, выбил глупые мысли.

      Рыболов, вероятно, уже сошел с парома и, чертыхаясь, взбирался на песчаный берег, жена жила где-то далеко и отдельно от меня.

      А я был остался здесь, и недалеко была рыжая Настя, которая отдалась без малейшего натиска.

      Впрочем слово «отдалась» не подходило, она взяла меня сама.

      Главным оставалось то, что ко мне – брошенному мужчине – потянулась женщина, обделенная мужским вниманием.

      И пусть все произошло не в русско-классическом будуаре, не в гостинице, даже не на съемной квартире, а в затхлом туалете, где я задевал локтями стенки – это было неважно.

      Мы сошлись с Настей случайно, случай не следовало перечеркивать.

      Я незаметно дошел до перекрестка с липовой аллеей, столь же незаметно прошагал рябиновый бульвар.

      Около нашего квартала я заглянул в «Перекресток» и взял на обед упаковку сырого бекона из мраморной говядины. Уже около кассы передумал, вернулся и прихватил еще одну: сегодня я потратил силы, их требовалось восстановить.

      На парапете, ограждающем чахлую клумбу у моего подъезда, висел белый бюстгальтер с плотными чашками и кружевной планкой.

      Когда я направлялся в «Ассоль» – еще не зная, что там ждет – его тут не было.

      Бюстгальтер появился как некий знак.

      Подъезд встретил