«Не сезон». Петр Альшевский

мечтаешь увидить сына, – сказала Изольда Матвеевна, – но он к тебе не приходит. Это не он.

      – Неужто фермер? – спросил лесник.

      – Его рабочий. Трудолюбивой национальности.

      ПОДЧИНЯЯСЬ объединившимся в нем скромности и боязни, мнущийся на участке Рашид на дом не глядит. Смущенный взгляд посылается в сторону и опускается Рашидом себе под ноги; при проходе краем глаза по дому Рашид обнаруживает за оконным стеклом Изольду Матвеевну.

      Еще сильнее потупившийся Рашид ей кивает. Она разворачивает веером колоду, будто бы предлагая Рашиду подойти и выбрать – чтобы разобраться, что же ему демонстрируют, он подбирается ближе.

      На крыльце появляется лесник Филипп.

      – Ну и с какого ты сюда приперся? – осведомился лесник. – Я с вашими уже разговаривал и, кажется, все сказал! Чего вы повадились ко мне заявляться?

      – Калитка был открыт, – промямлил Рашид.

      – Это, по-твоему, основание? Следующим-то кто явится? Опять не он, не фермер? Ты скажи ему, что хватит посредников – если у него ко мне разговор, пусть соберется с силами и объявится у меня сам. В любое время дня и ночи.

      – И что ты с ним сделать? – спросил Рашид. – По комнатам его провести?

      – Замерзать я его не оставлю, – усмехнулся лесник. – У меня его ждет горячий прием.

      – Мне такого не ждать? Ты говорить в другой смысл, и тепло у тебя в некрасивый значений, но если я к тебе войти и поглядеть не скрывать ли ты жена, ужасный встреча между вами не состояться, и фермер меня на нее с собой не брать. Ты не возразишь, чтобы я заходить?

      – Коряво ты говоришь, – промолвил фермер. – Да и мыслишь похоже. Дурень ты темный! Перед тем, как я тебя вышибу, о чем поведаешь?

      – О разборке, – процедил Рашид. – Мы тебя на нее требуем – вызываем тебя с твой тетка потолковать с нами, которых будет сразу четверо, и все мужчины, и все приготовимся, до крови мы доведем! Грозный болтовня не насытимся!

      БОЛЬ, ужас, гибель. Крупная картина, завершаемая наносящим длинные мазки художником-композитором Юповым, абстрактна и апокалиптична.

      Преобладает темно-красный цвет, в многоплановых нагромождениях угадываются корчи растерзанных существ, пропорции и перспектива не соблюдается, голубая полоса, изображающая небо, помещена внизу.

      Взглянувшая на полотно Виктория напоказ отклячила челюсть.

      – Ты, смотрю, в ударе, – сказала Виктория. – Здорово у тебя выходит, не как попало… для меня такое облегчение, что ты не в творческом кризисе. На продажу?

      – Вероятно, для себя, – ответил Юпов.

      – И пускай. Где шестьдесят восемь, там и шестьдесят девятая чужой не будет.

      – Семьдесят третья, – поправил Юпов.

      – У тебя строгий учет. Все учтено, на обратной стороне холста пронумеровано, краски на пару цифр идет чуть-чуть, а на саму картину ее, естественно, расходуется немало, и назад в тюбик ее не вернешь. В магазине не примут и холсты, тобой испорченные – извини за слово «испорченные».