Краснотал. Алексей Еленин

Нельзя?

      О, Земля, земля, хоть ты скажи мне,

      где моя… хоть что-нибудь скажи!

      Я, белково-нуклеино-углеводно-жирный,

      вопрошаю вещи: «Уложи-

      те всё в простые рамки!

      Успокойте же: всё сон, всё сон.

      От простой сердечной ранки

      превращаюсь я в песок!»

      Молчание…

      Молчание затягивается…

      Говорю сам с собой.

      Вроде не психически больной.

      Вроде с головой дружу.

      Ни бе-ме и ни жу-жу.

      Никого вокруг.

      Вдалеке начинает рушиться пространство. Область разрушения стремительно приближается к человеку. Он кричит. Точнее – пытается. Стоит, растопырив пальцы, руки, ноги и разинув рот. Разрушение заглатывает человека и двигается дальше.

      Всё завершается.

      Разрушенный человек судорожно соображает. Точнее – пытается. Вокруг – разноцветная пыль, переходящая вдали в Белый. В промежутках – чернеет. Человек смотрит на свои руки: в промежутках – чернеет. Разрушенный человек хватается за разрушенные вещи. Всё перемешивается.

      Остаются только Чёрный и Белый.

      «Всё», – говорит Чёрный.

      «Всё», – говорит Белый.

      «Всё», – говорит кто-то.

      «Как-то всё нелепо получилось».

      ***

      Как пережить эту жизнь?..

      ***

      Я решил навестить своего знакомого, лежащего в больнице.

      Когда я вошел в палату, то увидел, что он очень плох, и мне стало очень грустно, очень жалко его…

      и себя. «Наверное, мне не долго осталось», – сказал мой знакомый, а я увидел, что на нем уже начала расти трава. Я попытался сказать ему что-нибудь ободряющее…

      А затем пошел домой.

      Но все обошлось. Мой знакомый выздоровел. Что касается травы, то она поредела, но осталась, а на правом плече даже выросли цветы. Колокольчики

      ***

      На досуге решил серьёзно подумать о чём-нибудь. Кошмар. Ощущаю себя настолько тупым, что не понятно, как я вообще умудрился задуматься. Начал думать уже над этим. От напряжения упал лицом на стол.

      ***

      Всё кажется болезненным, больным, всё болит. Голова. Руки. Ноги. Еда. Кровать. Компьютер (сильнее всего – монитор). Туловище. Окно. Душно и тошно: даже умереть не хочется. Всё громко и плохо. И тяжесть. И грохот. Болею. Болею. Лечусь…

      Мы стояли где-то недалеко от дома. Я, Алексей и Геннадий. Обстановка была такова: гипсовое плоское снежное пространство; чёрный, плохо прорисованный дом и аналогичные ошмётки леса. Алексей только-только начал восстанавливаться после болезни, поэтому был полупрозрачный и тонкий. Я вообще постоянно разваливался на части и из-за этого выглядел несколько аморфным. И только Геннадий имел нормальный вид.

      Это был высокий, сутулый мужчина тридцати шести лет и шести месяцев от роду с угрюмым выражением лица. Выпяченная губа делала его похожим на обиженного орангутанга. Шутить в его присутствии можно было, только если у вас появлялась необходимость почувствовать себя идиотом. Или другим неведомым зверем.

      Геннадий-орангутанг угрюмо молчал.

      – Ну-у? – вопросительно промычал Алексей, посмотрев на Геннадия.

      Геннадий