ЯГОДКИ РОССИИ***РАДОСТЬ 200. Виктор Авива Свинарев

вспыхнули фонари и стали железнодорожные рельсы приходить из темноты и уходить туда же. И все тут так, словно какой-нибудь учебник истории нашей страны: читаешь, сзади мрак, посредине, под фонарем, еще жить можно, а что в будущем то там, у нас, тьма мрачнейшая.

      А тут по государственно бедности, и света, разумеется, было мало, как в войну, примерно. два фонаря-калеки на перроне. Только прожектор светит

      вдали перрона, как в кино, в лагере для заключенных. И лампочки тут вставлять нельзя, потому чья-то жадная рука все вкрученное повыкручивает.

      Полгода назад на этой станции все светофоры из строя вышли. Кому то понадобились цветные стекла для ночных танцев, и он как настоящий олигарх, все светофоры железнодорожные на станции изуродовал. Хорошо, что хоть машинист попался надежный, сумел беду отвести. Так вот и живем.

      – Боженька ты мой! – думает девушка со всеми своими сумками. – Куда это я попала?!

      И если учесть, что ее еще только два раза обманули с этой любовью, так вообще, можно только смеяться. Теперь она уже давным-давно и вовсе не девушка, а настоящая городская деваха. Вот и дождь стал накрапывать. Куда ей теперь деваться? Кому подарки отдавать, где ее тетка!?

      Когда будет следующая электричка, которая и увезет ее в настоящую жизнь!? И будет ли она…

      Может быть такое, что в нашей стране все электрички, которые тихонько везут к счастью, уже давным давно отменили.

      Побежала назад, в вокзал, а там уборщица уже домывает пол, и все бурчит вроде как про себя, а в самом деле для всех нас. Что мы тут все вечно ходим, вечно мешаем, с наших подошв грязь пол мажет и вообще, пора закрывать и эту станцию, да и, всю Россию, насовсем, чтобы меньше гадили, чтобы меньше грязи было. Чтобы не грабили так, что весь белый свет удивляется. Закрыть – и все дела.

      Не стала слушать ее девушка, а села на перронную скамейку под каким то навесом. Небо над нею темное, и бесшумные пока молнии-зарницы ее так страшно изнутри высвечивают. Словно в кино, когда хотят испугать зрителя. И было за что.

      Одинокая отставшая ль своего поезда, пассажирка-девушка, городская эта деваха, и не представляла себе, что здесь когда-то прокатилась самая жестокая битва. Когда одна стальная армия атаковала такую, же вражескую. И, как напоминание раз в пять, шесть лет тут, над этой станцией, гремит невиданная гроза. Слишком тут много было всякого железа и природного, и военного. Слишком горя тут было много, хоть оно и давным-давно позабыто всеми.

      Но сейчас девушке было не до истории родной земли. Ни когда в ее жизни не было вот такой предстоящей жуткой ночи. И неизвестно, когда будет поезд этот электричка, а если и будет, то куда он направится. И что делать ей – неизвестно. Но тут над вокзалом, над всем, молния сверкнула, и показалось, что там, на другом конце перрона, стоит ее любимая бабушка, которая и воспитала ее вместо мамы. Хоть и давно ее нет на этом свете, уже целых полгода. Тут еще капля упала прямо на щеку. Теплая. И соленая. Это свои слезы подоспели. Вот так. Надо что-то делать,