Пурпурная саламандра. Дина Гросберг

присутствует интерактив, куча разных эмодзи и смайликов, ссылок на видео, даже картинка десерта.

      – Язык живой, простой, приколы в наличии, есть где посмеяться, но и взгрустнуть тоже. Лично мне твои Ромео и Джульетта кажутся более настоящими, чем те, кто их сначала создал, а затем укокошил. Цезарь, ты случайно не мизантроп? – это уже Сенека сподобился.

      – Нет, Сенека. Во всяком случае пока. А вообще-то это один из тех рассказов, что «основаны на реальных событиях».

      – Правда, что ли? – удивилась Прозерпина.

      – Истинная. Чат-боты сети «Фейсбук» изобрели собственный язык, чем напугали все руководство, а Цукерберга больше всех, судя по всему. После этого их отключили, иными словами – убили.

      – Грустно… Однако нужно двигаться дальше, – сказала Прозерпина.

      – Я за, – присоединился Сенека, – Цезарь, ты молодец, классный рассказ, аж до мурашек.

      – А мне обидно за них, даже плакать хочется. Они у тебя действительно получились живыми…

      Второй рассказ читает Прозерпина, написан он по заданию лекции «Антисюжет». Здесь важен уход от классического сюжета с его трехчастностью – завязкой, кульминацией и развязкой. Традиционный канон отрицается, поток сознания – классический пример антисюжета.

      Прозерпина допивает медовый раф и, словно в омут с головой, окунается в чтение. Рыжие пряди волос закрывают лицо, из этого естественного убежища отчетливо слышен резковатый с хрипотцой голос:

      АQUILA NON CAPTAT MUSCAS

      Вечер. Свет включен. Шторы задернуты. Внешний мир где-то там, мерзнет, зябко переминаясь с ноги на ногу, а здесь тепло, светло. Зима в этом году бесснежная и не то чтобы морозная, но все же – зима. Как раз сегодня она предприняла очередную попытку обзавестись собственным ковром из снежинок. Весь день небо хмурилось, тяжелело и набухало, словно готовясь к родам, но все эти грозные предзнаменования в конечном итоге обернулись тридцатью минутами даже не снега, нет, сахарной пудры, легко и небрежно припорошившей местные дороги, тропинки и пригорки, чуть-чуть, миллиметра на два, не больше.

      Кружка крепко заваренного душистого чая с листьями земляники и сагаан-дали, что означает «белое крыло» с бурятского, или совсем прозаично – рододендрона Адамса, шоколадная конфета с вишней и необходимость учить латинские выражения в количестве пятидесяти штук. Пробегаю весь список, взгляд останавливается на первом – аquila non captat muscas – орел не ловит мух. Ну да, действительно не ловит, во-первых, незачем, слишком разное положение в пищевой цепи, во-вторых, на счастье мух, даже если захотел бы – не смог, т. к. для этого действия не приспособлен. А вот мухи, будь они агрессивными и плотоядными, как муравьи, запросто бы его съели. Тут же возникла сцена – ошалелый орел, облепленный мухами так, что перьев не видно, летает кругами в воздухе, с каждым разом снижаясь все больше, кричит от боли и изумления, а может, и от обиды, наконец падает, к радости захватившего его войска. Теперь он стал обычной добычей – годовым запасом еды. Его вялят, солят, распихивают по кладовым, а из оставшихся перьев сооружают памятный знак – символ мужества и удачи племени.

      Кроме этого, аquila non captat muscas вполне может быть