Летняя королева. Элизабет Чедвик

шагала, одной рукой поддерживая Петрониллу, а второй приподнимая юбки, чтобы они не волочились по грязи. Время от времени младшая сестренка подпрыгивала. Какой-то менестрель затянул песню под аккомпанемент небольшой арфы, и девушка узнала слова своего деда Гильома, девятого герцога Аквитании[1], который пользовался дурной славой. Многие из его песен, вульгарные в своей разнузданности, совершенно не годились для домашнего исполнения, но именно от этой песни, напевной и прилипчивой, у Алиеноры бежали мурашки по спине.

      Я не знаю, сплю ли я или бодрствую,

      Пока мне кто-то не скажет.

      Сердце мое чуть не разрывается от глубокой печали,

      Но мне наплевать,

      Клянусь святым Марциалом!

      Какое-то время отец шел рядом с ней и Петрониллой, но шаг его был шире, и постепенно он вырвался вперед, оставив дочерей в компании женской прислуги. Алиенора смотрела ему вслед, не отрывая взгляда от его руки, сжимавшей посох паломника. Кольцо с сапфиром, символ герцогской власти, подмигивало ей, словно синий глаз. Она мысленно просила отца обернуться и посмотреть на нее, но он сосредоточился только на дороге. Казалось, будто он специально отдаляется и через какое-то время вообще исчезнет, оставив лишь пыльные следы, по которым ей придется ступать.

      Она даже не развеселилась, когда к ним присоединился отцовский сенешаль Жоффруа де Ранкон, сеньор Жансе и Тайбура. Ему было лет под тридцать. Темно-каштановые волосы, глубоко посаженные карие глаза и улыбка, от которой у нее каждый раз на душе становилось светло… Девушка знала его с рождения – он был одним из главных вассалов отца, военачальником. Его жена умерла два года тому назад, но де Ранкон до сих пор не вступил во второй брак. Две дочери и сын избавляли его от настоятельной необходимости в наследниках.

      – Ты почему такая мрачная? – Он заглянул ей в лицо. – Если будешь хмуриться, то оставишь без дела облака.

      Петронилла захихикала, и Жоффруа ей подмигнул.

      – Не говори глупости. – Алиенора вздернула подбородок и пошла прочь.

      Жоффруа подстроился под ее шаг:

      – Тогда расскажи, что случилось.

      – Ничего, – ответила она. – Все хорошо. Почему должно что-то случиться?

      Он внимательно посмотрел на нее:

      – Быть может, потому, что твой отец уезжает в Компостелу, а тебя оставляет в Бордо?

      У Алиеноры перехватило горло.

      – Разумеется, нет, – отрезала она.

      Он покачал головой:

      – Ты права, я глуп, но позволишь мне пройтись с вами немного?

      Алиенора дернула плечом, но потом все-таки неохотно кивнула. Жоффруа взял сестер за руки.

      Через какое-то время, почти не сознавая этого, Алиенора перестала хмуриться. Жоффруа не мог заменить ей отца, но рядом с ним настроение улучшилось, и она двинулась вперед с новым воодушевлением.

      Глава 2

      Бордо, февраль 1137 года

      Сидя перед огнем

1

Гильом IX Аквитанский – один из первых трубадуров Прованса, родоначальник европейской поэзии. Сохранилось 11 его стихотворений. Два раза был отлучен от церкви, отсюда и «дурная слава». – Здесь и далее прим. ред.