Судьба калмыка. Анатолий Григорьев

Калмычонок прижал тазик к груди, стоял и улыбался.

      – Ну, сто лет будет жить! Главно не трус! Ну пошли наверх, – и тол-па пацанов полезна на гору, – Гля! Он наверно примерз валенками ко льду, стоит на месте!

      И действительно, мокрая одежда пацана взялась коробом, а подошва валенок примерзла ко льду. Гурьба пацанов вернулась назад, они повалили калмычонка на чьи-то санки и потащили наверх. А наверху кудахтающими курицами, размахивали руками и кричали выбежавшие старухи и раздетые калмычата. Наконец толпа ребятишек, с калмычонком на санках вылезла на гору и подошла к избе. Старухи низко кланялись пацанам, а калмычата радостно поставили на ноги своего обледенелого товарища и кричали:

      – Сэн, сэн, Сюля! (Хорошо, хорошо, Сюля!)

      – Ну, что давай, иди, грейся! – деловито показывал на двери избы Генка, – Слышь, а как зовут тебя?

      Калмычонок радостно смотрел на Генку и молчал.

      – Ну, как зовут тебя? Ну, вот я – Генка, – ткнул он себя в грудь пальцем, – А это Лидка, – показал он на сопливую девчонку, – Ну, а ты?

      – Сюля! – выдохнул калмычонок.

      – Сюля? – удивился Генка, – Сюльки, Юльки, Гальки, Лидки – это у нас девчонки, – и он опять ткнул на Лидку.

      Калмычонок стал еще радостнее и закивал головой. Старухи хитро улыбались, калмычата перетаптываясь на снегу, заходились от визгливого смеха.

      – Ты, мальчик, пацан, – и он опять ткнул в себя и на Вовку.

      Калмычонок отрицательно замотал головой и показал на Лидку.

      – Ты девчонка? – опешил Генка и попятился назад.

      – Сюля девика, девика! – засмеялись старухи и потащили обледенелую девчонку в избу. Дверь захлопнулась, в избе восторженно многоголосо кричали.

      А на улице стояла толпа мальчишек и подтрунивала над обалдевшим Генкой.

      – Во Генка дал, калмычку героически спас!

      – А ты че, если б знал, что это девчонка, не помогал бы? – прищурился Генка на Вовку.

      Тот напустил на себя безразличный вид и, идя к горке, рассуждал:

      – Да на кой мне эта девчонка, тем более калмычка, вон чего про них говорят.

      – Значит, пусть на глазах у тебя тонет человек, а ты руки в брюки? – допытывался Генка.

      – Да какой там человек? Калмычня какая-то, – тянул свое Вовка, – На ногах-то толком стоять не может.

      – А ну-ка мы посмотрим, как ты стоишь на ногах! – и Генка резко дал подножку Вовке. Тот с размаху брякнулся на скользкую дорогу горки и закувыркался вниз. Некоторое время он удерживал за веревку санки, которые летели вместе с ним. Но потом он как-то выпустил веревку и санки, обретя самостоятельность, обогнали своего хозяина и, раскатившись, бултыхнулись в середину полыньи, зацепившись за торчащую из воды ветку.

      Докувыркавшись до трамплина, Вовка сумел свалиться с него в сторону, зарывшись в сугроб. Высвободив из него голову, он сгреб с лица снежинки и, повертев головой, сориентировался, тупо глядя на полынью, откуда издевательски виднелись его санки. Погрозив кулаком наверх, где скалили зубы в его адрес пацаны, он заорал:

      – Ну,