Дневник последнего любовника России. Путешествие из Конотопа в Петербург. Отсутствует

за занавесью – и два дворовых мужичка с инструментами в руках. Девки стали прибираться, мужички принялись за ремонт кровати, а мы с хозяйкой прошли в залу. Там на столе уже стояли блюда со всяческими закусками и неизменный штоф водки.

      Мы принялись за трапезу. Я чувствовал себя превосходно: водка быстро вернула моим членам гибкость, а мелькавшие в памяти невероятные эпизоды ночной оргии добавляли моим шуткам дополнительную остроту. Лариса Ивановна тоже была в духе и шутила не меньше моего.

      Вдруг словно тень пробежала по лицу помещицы, и она позвонила в колокольчик.

      – Вели сюда Фомича! – приказала она явившейся девке.

      Та ушла, но уже чрез минуту вернулась и сказала, что «Петр Фомич не желают идтить».

      – Как это не желают?! – грозно воскликнула Лариса Ивановна. – Зови немедленно! Иначе я прикажу его высечь! Вот на этом месте – и на глазах у господина поручика! Слышишь, чтоб живо был здесь!

      – А кто такой этот Фомич? – поинтересовался я и увидел бурмистра, уже входящего в залу.

      – А, явился! – воскликнула Лариса Ивановна. – Это что еще за разговоры? Они сюда не желают идтить? А?

      Бурмистр остановился посреди зала и опустил голову.

      – Что встал! А ну – сюда! – вскричала Лариса Ивановна.

      Не поднимая головы, бурмистр подошел к столу.

      – А теперь расплатись с господином поручиком! – вновь приказала помещица. – Передай-ка ему пятьдесят рублей!

      Руки бурмистра дрожали, когда он доставал из кошелька деньги.

      – А, пожалуй, еще десять добавь синенькими! Не жалко, потому что за дело – поручик показал себя отменно! С самой лучшей стороны!

      – Да что все это значит, голубушка? – с изумлением обратился я к хозяйке. – Какие пятьдесят рублей?

      В этот миг бурмистр бросил на стол ассигнации и на тонких косолапых ногах побежал вон из зала.

      – Ха-ха-ха! – зло засмеялась ему в спину Лариса Ивановна. – Тоже мне ревнивец нашелся!

      – Да что все это значит? – снова спросил я.

      – Плата тебе. Как мы и договаривались с интендантом. – Помещица сразу посерьезнела. – Я полагаю, что шестидесяти рублей вполне достаточно. Что же касается интенданта, то он свою долю – четвертной – еще вчера получил.

      – За что? – спросил я, уже не слыша своего голоса.

      – Ну, как за что? – Лариса Ивановна нежно обняла меня за шею и поцеловала в висок. – Плата за ночь наслаждений. Ты показал себя великолепно. Даже выше всех моих ожиданий. Недаром о тебе такая молва! Я человек порядочный и за полученные удовольствия всегда плачу.

      Пощечина

      …Руки мои горели от банкнот, которые я порвал в клочья, щеки горели от позора. Горнов продал меня помещице, как продают бордельную девку, как селедку в трактире! Продал за пятьдесят рублей! И сам на этом поживился! Бешеным галопом я скакал в город, чтобы немедленно настичь и разорвать подлеца-интенданта, как лягушку. Мысли прыгали в моей голове, подобно лесному зверью, загнанному окружным пожаром на поляну.

      В каком