Кровь Олимпа. Рик Риордан

со времен детства в Старом Сан-Хуане.

      Интересно, мелькнула у нее мысль, почему сейчас, находясь на грани смерти, она об этом вспомнила. Потом в глазах у нее прояснилось, ноги коснулись твердой земли.

      Небо на востоке начало светлеть. На миг Рейне показалось, что она снова в Новом Риме. Она оказалась в атриуме размером с бейсбольную площадку, вдоль стен выстроились дорические колонны. Перед ней находился фонтан, украшенный мозаичными изразцами, в центре которого стоял бронзовый фавн.

      Рядом, в саду, цвели лагерстремия и розовые кусты, тянулись к небу пальмы и сосны. Выложенные булыжником дорожки добротной римской постройки (прямые, с небольшими уклонами) расходились от дворика в разные стороны, пролегали между низкими каменными домами с колонными портиками.

      Рейна обернулась. Невредимая Афина Парфенос возвышалась над двориком – этакая огромная садовая скульптура. Бронзовый фавн на фонтане, стоявший лицом к статуе, воздевал руки, словно в ужасе хотел защититься от незваной гостьи.

      На горизонте, в нескольких километрах отсюда, виднелись неясные очертания горы Везувий – темный горбатый силуэт. Над ее вершиной поднимались огромные столбы пара.

      – Мы в Помпеях, – сообразила Рейна.

      – О, это хорошо, – откликнулся Нико и тут же начал оседать на землю.

      – Эй-эй! – тренер Хедж подхватил мальчика до того, как тот упал. Потом сатир усадил сына Аида, прислонив спиной к пьедесталу Афины, и отвязал конец веревки, которым Нико был привязан к статуе.

      У самой Рейны подгибались колени. Претор предвидела, что последует такая реакция – это всегда случалось после того, как она делилась с кем-то силой, – однако не ожидала такой неукротимой боли от Нико ди Анджело. Девушка тяжело села, прилагая огромные усилия, чтобы оставаться в сознании.

      Боги Рима! Если это лишь часть боли, которую испытывает Нико… как он это выносит?

      Она постаралась выровнять дыхание, а тренер Хедж всё рылся в их походных сумках. Камни вокруг ботинок Нико покрылись трещинами, из которых пошел черный пар, похожий на текущие снизу вверх чернила, словно Нико пытался избавиться от всех теней, через которые только что прошел.

      Вчера было еще хуже: завял целый луг, а из земли поднялись скелеты. Рейне не очень-то хотелось, чтобы это повторилось.

      – Выпей что-нибудь, – она протянула мальчику фляжку с зельем – священной водой Малого Тибра с добавлением толченого рога единорога. Они выяснили, что это средство помогает Нико лучше нектара – выводит из его организма тьму и снимает усталость с меньшим риском самовозгорания.

      Нико быстро проглотил зелье; он всё еще выглядел ужасно: кожа приобрела синеватый оттенок, щеки запали. Висевший у него на боку скипетр Диоклетиана светился угрожающим пурпурным цветом, как радиоактивный синяк.

      Мальчик внимательно посмотрел на Рейну:

      – Как ты сделала эту… энергетическую волну?

      Рейна слегка повернулась, чтобы было видно ее предплечье. Татуировка всё еще жгла, как раскаленный воск: символ Беллоны, буквы «SPQR» и четыре черты по числу