Здесь можно пройти только раз. Антон Халецкий

живу далеко, и сейчас ни с кем из них не общаюсь.

      Рада мудро улыбнулась:

      – Не важно. Люди в нашей жизни приходят и уходят. Но именно тогда появились ребята, с кем было интересно. Ты подружился с Котегом, он дружил с моим братом, так мы и познакомились…

      – Я всё это прекрасно помню. Но что ты сейчас имеешь в виду?

      – Я говорю, что людей вокруг много. Надо просто искать, где они бывают. Уверена, в Интернете – много клубов. Например, тех же фанатов братьев Стругацких.

      Никита неуверенно пожал плечами:

      – Где же я их найду…

      – Ты еще и не пытался. Кстати, пользуйся, пока меня нет дома. Продолжай писать, ты же говоришь, что всю жизнь этого хотел. Вот и не останавливайся на одной «Флористке»…

      Никита обессиленно произнес:

      – Я без тебя ничего не могу делать.

      – Ни кáкать , ни писать?

      – Писать могу. Писáть – нет, – серьезно ответил Никита:

      – Ты когда по делам уезжаешь, в будни – хотя бы работа, вечером – какое-нибудь старое кино посмотришь, перед сном – с тобой поговорим, и спать. А выходные – это ужас. Шляюсь по городу. Весь потерянный.

      – А ты найдись, – посоветовала Рада.

      – Угу, «найдись»… Я вот тебе сейчас расскажу, что вчера делал.

      – Я вся внимание…

      Но Никита был серьезен и печален:

      – Приехал я в Александровский Сад. А там никого, одни гвардейцы. Вышел – на Манежной оживление. А на Красной – ты себе не представляешь, что творилось! До Василия Блаженного – всюду группы людей, компании! Всех народов! С этими… с бумбоксами! С дудками футбольными! Танцуют, машут флагами, смеются! Никто никого не трогает!

      Я свернул в переулок, ну, сразу перед ГУМом. Там уже вообще – Фестиваль Молодежи и Студентов из 57-го года!..

      Рада не любила и не понимала советских сравнений:

      – А в переводе на нормальный язык? Без бюста Ленина и красной дорожки.

      Никита хотел поворчать, но передумал и объяснил:

      – Там в узком переулке толпы людей со всего мира под светящимися гирляндами… При этом – трезвые, радостные, доброжелательные. Общаются, смеются, жуют что-то, пьют Пепси…

      – Как же мы без Пепси…

      Не слыша иронии, Никита продолжал:

      – …понимаешь, никакой агрессии. Какое-то единение, чувство свободы. Коммунизм братьев Стругацких. В самом конце переулка – смуглые ребята головами перебрасывают мяч. Прямо напротив Большого Дома на Лубянке. Они – все вместе, а я среди них в полном одиночестве…

      – И что в итоге, или это еще не конец?

      – Потом я доехал на метро до Кропоткинской, перешел мост за Храмом Христа.

      В открытых барах, в кафешках у Москвы-реки люди одержимы ФУТБОЛОМ. Голоса комментатором слышны за километр. Дошел я до Дома на Набережной, поднялся на мост и перешел обратно на сторону Библиотеки Ленина…

      Короче, когда вернёшься, я покажу тебе Москву Моего Одиночества.

      Рада смотрела на своего мужчину как на любимого и как на ребёнка одновременно:

      – Очень красиво… вот именно это и можно было записать для рассказа. А не прикидываться