Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды. Коллектив авторов

не хотели ничего знать о жизни местного населения, не изучали их языки, «пытались в своих канцеляриях решить административное уравнение с тысячью неизвестных»[124], довольствуясь «противоречивыми восклицаниями» «самозваных знатоков»[125]; «…мы постепенно привыкли к нему, привыкли думать, что все-таки кое-что знаем и смыслим… и чем дальше, тем все больше и больше запутывались в хаосе, возникшем на почве наших собственных – невежества, малой культурности и самомнения…»[126]. Наливкин-социалист видит и «другую сторону». Он пытается анализировать, какие представления о русских были у туземцев, как туземцы изучали русских. Наливкин вновь, как и в записке 1899 г. (повторяя ее отдельными кусками), говорит о «пробуждении» панисламизма, который, «протирая глаза после многовековой спячки», собирается противостоять «христианской (европейской) культуре». Однако в отличие от той своей записки, в которой он предлагал после Андижанского восстания 1898 г. увеличить количество войск в Туркестане, Наливкин пишет: «…Мы много говорили и писали об идущих и не идущих к делу вещах: о косности туземцев; о мусульманском фанатизме; о происках Англии и Турции; о панисламизме; о неблагодарности туземцев, якобы облагодетельствованных Россией; о чрезмерном, якобы, увеличении народного благосостояния, дающего возможность туземцам заниматься не общеполезными делами, а разными глупостями; о необходимости держать туземное население в ежовых рукавицах, и т. д. Мы договорились и дописались даже до таких нелепостей, как необходимость время от времени, периодически, проходить по краю с огнем и мечом, дабы производить на полудиких азиатов должное впечатление…»[127] Главная, «наиболее существенная» же причина восстания – «тяжкие, хронические недуги нашей официальной жизни»[128].

      Совершенно новая мысль Наливкина-социалиста: главное в преобразовании «туземного» мира – преобразовать самих себя! Наливкин не стесняется писать: «…Таким образом, отрешившись от наших обыденных, иногда несколько узких и не совсем правильных взглядов на способ оценки чуждых и несвойственных нам форм общественной и иной жизни, мы должны будем признать, что ко времени завоевания нами Туркестанского края туземное, сартовское общество стояло уже на относительно высокой ступени общественности и культурности…»; Наливкин увидел в этом обществе свои «идеалы» и даже элементы «либерализма»[129], по его мнению, во многих отношениях «эти полудикие азиаты» были «неизмеримо культурнее нашего народа»[130]. Чтобы выйти из тупика взаимного недоверия и отчуждения, Наливкин-социалист предлагает «забыть старые счеты» и «дружно, весело, рука об руку идти далее по широкому пути общечеловеческого прогресса и обнечеловеческого единения»[131].

      Весь ход рассуждений в книге «Туземцы раньше и теперь» основан, вне всякого сомнения, на антиориенталистской логике, хотя, конечно, в авторском словаре все еще сохраняется

124

Там же. С. 60.

125

Там же. С. 61.

126

Там же. С. 62.

127

Там же. С. 102.

128

Там же. С. 102–103.

129

Наливкин В.П. Туземцы раньше и теперь. С. 44.

130

Там же. С. 78.

131

Там же. С. 23, 107. В одной из своих статей, которая была, видимо, одним из набросков «Туземцев», Наливкин расшифровывал, что «рука об руку» с «освобождающейся Россией» пойдут «наиболее сознательные туземцы», знакомые «с существом идей социализма» (Наливкин Н. Роль религии и духовенства в жизни туземного мусульманского населения // Туркестан. 1906. № 28 (30 сентября)); начало статьи – в ТВ. 1906. № 27 (29 сентября)). В статьях 1917 г. он писал не только о религии, но и о национализме, видя в нем новую преграду для «скорейшего объединения народов в единую общечеловеческую семью» (см. «Открытое письмо», «Рост национализма в жизни современных народов» и др.). Любопытно, что, по воспоминаниям родственников, Наливкин, еще будучи на службе, «по убеждению или по обязанности посещал церковь» (ЦГА РУз. Ф. 2409. Оп. 1. Д. 9. Л. 7).