Гуннхильд. Виктор Новиков

щербатый нос.

      «Греби!» – И старик снова опустилв воду посох.

      Боль в костях вспыхнула сильнее, но руки прекратили ныть, слившись крепче с рукоятями. С детства не плакавший от обиды Ингвар вытер слёзы о плечо и поглядел злобно на старика.

      Подождав, он спросил старика во второй раз:

      «Куда мы плывём? – И прорычал: – Я устал».

      «Греби», – Старик будто только это слово умел говорить, не корёжа на старый лад…

      И Ингвар тут уверился, что везёт Одина. Вроде бы в старике ничего явно не выдавало Первого-Вождя, Прародителя и Первого-Бога, но то был бог Один.

      Тот наверняка знал об Ингваровых догадках, хотя Ингвар в мыслях продолжал называть его стариком. С черт лица, прорисовывавшихся в провале капюшона, уходила нечеловеческая переменчивость. На месте мёртвого глаза показалась пустая дырка.

      Ингвар спросил в третий раз – уже с близким к смиренному почтению уважением:

      «Куда мы плывём?»

      Старик положил четыре пальца на его вздувшийся от напряжения кулак, немного подержал, и Ингвар с облегчением отпустил вёсла. После пальцев старика на коже осталось странное сухое тепло.

      «В Место-С-Множеством-Имён», – ответил Один.

      Длинное слово из праязыка, появившись в голове, рассыпалось на несколько простых и понятных. Ингвар всё же переспросил:

      «Куда?»

      Старик распрямил просторный рукав, указав за спину Ингвара.

      Туман перестраивался в проход с призрачными колоннами и стенами, в конце которых влажной чернотой наливался массив суши – и становились различимы побережные камни, исполинские корневища между ними и лес поверху.

      Ингвар вскочил, хрустнув коленями. Он уже не мог не представлять, как ищет пресный родник, ведь слюны во рту даже на плевок не осталось. В скалах наверняка найдутся птичьи яйца, хотя гомона гагар или чаек не слышалось – остров восставал в безмолвии. Камни были чистыми, без белых подтёков. Что ж, тогда он поищет грибы с ягодами. Клюкву, бруснику, а если попадётся дикая яблоня или рябина…

      «Рябина там есть, – Старик назвал имя, слово на праязыке: – Листья-Золотые-Ягоды-Алые».

      Ингвар не отрывал взгляда от ритмично шевелившихся на острове деревьев. Чем дольше он всматривался, тем отчётливее на них рдели скопления пятнышек, похожие на гроздья рябины.

      Старик рассмеялся. И то был скорее клёкот хищной птицы, нежели человеческий смех.

      Он протянул Ингвару на ладонях две красные грозди. По грозди – из каждого мешковатого рукава.

      «Хочешь? – спросил он, продолжая хрипло, с искреннейшей радостью смеяться. – Как раз поспела».

      Ингвар выхватил ягоды и запихнул их в рот прежде, чем клешни старика, кривые, испещрённые рубцами, успели вернуться под плащ. Ягоды, восхитительно-кислые, распухшие от сока, давились под его пальцами, проливали сок на губы, и рот уже не был сохнущим от летнего зноя болотом.

      Ингвар не заметил, как в длинной седой бороде с рыжими подпалинами зашевелились губы.

      «Ешь,