Повесть странствий. Перед тем, как закрылся мир. Маргарита Пальшина

чистый, способный утолить жажду кислорода всех «подземных крыс» мегаполиса. В Москве в метро задыхаешься, здесь же воздух пьёшь, как воду, а вода неисчерпаема. Я шла к автобусной остановке и думала о том, что рано или поздно настоящее и заветное внутри меня – мечта – победит всё и всех. И я буду жить у моря.

      «Предаваться чувственным наслаждениям составляло всегда главное занятие моей жизни: важнее этого для меня ничего не было», – из мемуаров Джованни Джакомо Казановы. Пожалуй, ничто из прочитанного мне не было ближе. Воровское счастье. Понимаю, что должна делить себя с другими, хотя бы родными людьми, но не верю в самопожертвование, храню огонь внутри. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на страдания, муки совести и обязательства. Она – череда мгновений: рассвет над взлётной полосой, запах моря, плеск волны за бортом вапоретто, мост Риальто, по-кошачьи выгнувший спину над Гранд Каналом, гулкие шаги за поворотами узких улочек… Проживать её или дарить другим каждый вправе выбирать сам. Вы скажете, можно наслаждаться вместе, но вряд ли найдёте двух людей на Земле с абсолютно одинаковыми желаниями. Вместе – вечный синоним компромисса.

      ****

      Первое, что случилось со мной в Венеции, – я заблудилась. Кампо Санта-Мария Формоза – душа Восточной Венеции, здесь пересекаются пути от Сан-Поло и моста Риальто до Сан-Марко. Но вернуться в отель невозможно. Пятьсот метров от площади, описанные в путеводителе, я шла четыре часа. Жёлтые указатели путали кривизной стрелок, маленькие улочки не нанесены на карту, направо-направо-налево-прямо… и в очередной тупик, который даже тупиком не является, потому что выводит к воде. Лабиринт Минотавра. Вокруг тишина и ночь. Ни души, магазины и рестораны давно закрылись. Фонари в конце улиц – граница миров света и тьмы. Туман дымится в свете фонарей, чёрная вода в каналах на его фоне казалась бы кипящей смолой, если бы не ледяной, пронизывающий до дрожи ветер, не холод, излучаемый вековыми стенами. Адовы картинки. Галерея мистических образов, созданных мастерами от Данте до Хичкока. Но страха нет, в окружающем безмолвии только призраки смогут подкрасться незаметно, грохот человеческих шагов слышен за квартал.

      Когда вместо Формозы встретилась с Сан-Джованни Нуво во второй раз, набралась смелости зайти в пустую, ждущую ненасытных гуляк пиццерию на углу. Официант, тоже Джованни, на английском объяснил мне дорогу: cross the campo, right the corner, straight ahead, after that to the right, than left, right-left-straight ahead… Через полтора часа я опять вернулась к пиццерии.

      – Джованни, идиото! Вон, твоя синьорина Санта-Мария Формоза снова здесь ищет, куда ты её в прошлый раз послал? – выскочила за мной на улицу кухарка.

      Венецианцы – очень эмоциональны, иногда их можно понять, даже если твой словарный запас на итальянском ограничен словами «boun giorno» и «grazie».

      Джованни заявил, что он не идиото и отправил меня по верному пути, это синьорина памятью не блещет, а карта у неё, наверно, американская.

      – Русская.

      – Ещё хуже. Кто из ваших писал о дураках и дорогах?

      – Гоголь.

      Из уважения к Гоголю (за рубежом русская