Человек из Портленда. Олег Николаевич Жилкин

сидения в сумке и мне пришлось его буквально утрамбовывать все это время, чтобы не позволить ему выскочить из сумки и не сбежать от меня. Кот орал, сопротивлялся, шерсть летала по всему салону, сидящий рядом джентльмен то и дело вздрагивал, как только кот в очередной раз собирал силы для рывка и однажды его лапа все-таки оказалась в опасной близости от левого глаза соседа. Сосед от неожиданности ойкнул и прикрыл ладонью лицо. Я оценил то, с каким мужеством и достоинством он переносил трудности дороги, ни разу не упрекнув меня за доставленные ему неудобства.

      Кот довольно легко адаптировался к американской жизни. Через полтора года он и вовсе переселился из апартаментов в собственный дом с участком, где стал полноправным хозяином участка земли в десять соток, часами просиживая на заборе или под кленом, охраняя свои владения от регулярных набегов ехидных облезлых белок, живущих по соседству.

      Самое удивительное, что кот приспособился ходить в туалет на соседний участок. И его молодой владелец приходил ко мне жаловаться на кота, потому что его собачка раскапывала кошачьи экскременты и заносила их в дом. Что я мог поделать? Я с трудом сдерживал смех, выслушивая от американского соседа жалобы на русского кота, которому я был совершенно не указ. Соседу пришлось уложить искусственный газон, а всю оставшуюся территорию участка закатать в бетон.

      В первый год, что я прожил в Америке, я с энтузиазмом брался за любые случайные заработки, надеясь найти на этом поле Чудес свою золотую жилу. Я работал парковщиком автомобилей, некоторые из них были с механической коробкой передач, другие заводились простым нажатием кнопки. Все эти нюансы плохо укладывались в моей голове и случались ужасные казусы, про которые лучше не вспоминать. В конце концов меня с этой работы выгнали, и это к добру, я полагаю, потому что машины были дорогими и мне бы еще долго пришлось возмещать нанесенный ущерб, поскольку к работе я относился ответственно, и никак не мог позволить признаться, что я чего-то не знаю или не умею. До всего я доходил сам, методом проб и ошибок. К счастью, мне подвернулась работа по производству подошв на фабрике кроссовок Nike, и это уже была постоянная работа, которая пусть и оплачивалась не слишком хорошо, но все-таки позволяла мне надеяться на то, что моя рабочая квалификация со временем вырастет, и я приобрету со временем должный профессионализм. К работе я относился максимально ответственно, несмотря на то, что я периодически выводил из строя какие-то машины и механизмы, подходя к ним слишком утилитарно, как к простым механизмам, от которых требуется любой ценой добиться результата, без учета того, что у них есть свои тонкие места, требующие деликатности в обращении. В душе я оставался гуманитарием и ненавидел машины, они мне отвечали той же монетой.

      Nike нанимал сезонных рабочих через специально созданное агентство, на срок до одиннадцати месяцев, а потом увольнял их, экономя таким образом на страховке, заработной плате и бенефитах, которые предприятие вынуждено