Ольф. Книга четвертая. Петр Ингвин

предоставлялись услуги по бартеру, у меня даже не всплыло. Девушек с нормальными стабильными отношениями среди моих клиенток не было, все они – работницы ночных клубов, привыкшие к демонстрации себя и, как оказалось в некоторых случаях, не только к демонстрации, и те из них, у кого случалось в жизни что-то большое и серьезное, мгновенно выбывали из когорты. Оставшиеся ждали своего счастья, перебиваясь случайными знакомыми, от которых при такой работе отбоя не было. Другими словами, от нашего бартера никто не страдал, скорее наоборот.

      Про Любу я, конечно же, не забывал. Из заработанных денег я купил ей золотое кольцо, осталось собраться с силами и съездить, чтобы подарить. И все же поездку я, как мог, оттягивал, предпочитая общаться в сети.

      У меня появилось прозвище. Джава. Как все прозвища, оно возникло случайно и быстро ушло в народ. Ко мне приходили ради нежных рук, и сначала возникло сокращение НеРу. Оно не склонялось, плохо ложилось на язык, а в длинном виде, как «Нежные руки», несло ненужный оттенок. Если некоего мужчину, ни разу не виденного, называют таким прозвищем, возникает мысль о его альтернативной ориентации или на ум приходит картинка чего-то воздушно-тщедушного и женственного, не от мира сего. Я был нормальным, выглядел нормально, а нежные руки оказались единственным талантом, за который передо мной раздевались красотки, разрешали себя трогать, а потом за это платили – деньгами и не только. В конце конов, кто-то выяснил, что был некогда известный политик с фамилией Неру, а звали его Джавахарлал. Так я стал Джавахарлалом и, почти сразу же, просто Джавой. Так меня теперь называли, так обращались ко мне, а имя Алик осталось для Маши. И еще Даша по-прежнему называла по имени на правах старой подруги – все же с ней мы познакомились раньше и, возможно, между нами даже что-то было, если вспомнить историю в ресторане.

      Иногда «мастера Джаву» звали поработать на выезде, я отказывался. Современные технологии позволяли оставить след о таком событии, а мне сюрпризы не нужны. В моем доме видеокамер нет, процесс моей работы никто не запечатлеет, чтобы однажды предъявить будущей супруге. Всех денег не заработаешь, а береженого, как известно, Бог бережет. К тому же, я работал не ради денег, на первое место вышло удовольствие от жизни. Завтра все это уйдет в прошлое, затушуется, испарится, за него станет стыдно… Но это – завтра.

      Как я уже сказал, в пределах квартиры меня не стеснялись, началось это с Маши и вызвало цепную реакцию. Глядя на Машу, клиентки перестали заматываться в полотенца или накидывать на себя что-нибудь, и когда кто-то запаздывал, а кто-то приезжал раньше, квартира напоминала нудистский пляж. Впрочем, это некорректное сравнение, на нудисткий пляж ходят в основном те, кто к ощущению свободы тела пришел с возрастом, а мой дом больше походил на дворец владельца «Плейбоя» в эпоху его процветания. Глядя, как по квартире курсируют голые подружки, Маша плюнула на остатки приличий и перестала надевать даже майку. Спала она, как и я, без одежды, так же выходила в туалет, на кухню и по любым делам, кроме выхода на улицу. Мой стиль одежды