Боровой. Маргарита Голощанова

и размяв затёкшую от скамьи спину, Бреган засобирал людей в поход. Накануне, перед самым сном, он обдумал всё сказанное войтом, прикинул необходимое количество дней, которое может занять дело, а также припасов, требовавшихся для вылазки в лес. Мыслей, с чего начать и от чего бы лучше оттолкнуться, у командира было несколько. Глобальных ухищрений планы не содержали, однако щедрая награда за голову лиха вынуждала взяться за дело со всем тщанием и даже некоторой дотошностью. В частности, старого мельника, отца того самого пропавшего намедни Микоша, командиром решено было всё-таки опросить. Требовалось также обзавестись картой, снова поговорить с войтом и в целом сделать все необходимые приготовления.

      Приготовления, как выяснилось, не обещали быть ни быстрыми, ни лёгкими. Выйдя на свежий воздух из жилища, Бреган обнаружил, что селяне беспокойно носятся от дома к дому, передавая друг другу пожитки и разный комнатный скарб. Суета сосредоточена была, главным образом, вокруг одной из хат, почерневших сильнее других. Бреган распрямился во весь рост. Он замер, как гигантский тёмный валун, и уставился на дым, что поднимался над дальней избой. Селяне, заметив пробудившегося гостя, беготню и шум прекратили. Они останавливались на полном своём ходу, словно забывали, куда шли, и, сжимая поклажу руками, гневно щурились на командира.

      Оказалось, что ночью один из деревенских домов вспыхнул огнём. А к тому моменту, как его обитатели, а также ближайшие соседи сообразили, что к чему и кинулись за водой и песком, избушку окончательно объяло пламя. Деланная соломенным верхом и соломенным же низом, занялась она лучше, чем костёр на лугу в майскую безветренную погоду.

      Сейчас же уже затушенная избушка мрачно курилась тёмным дымом, относимым ветром в сторону дороги. К несчастью для крестьян, хаты, особенно топимые по-чёрному, загорались нередко. Однако, несмотря на прискорбную тенденцию деревянных домов вспыхивать от любой зажжённой лучины, комаринские обитатели, обступившие Брегана, глядели на командира так, будто он ту самую лучину в дом и подбросил.

      Большого дела до погоревшей хаты Брегану не было. Поэтому он решил поскорей заняться подготовкой и запросил у селян припасов в поход. Однако очень скоро выяснилось, что местные сочли ночной пожар в хате следствием гостеприимства, проявленного к наёмникам. Не успело остыть пепелище, как приход бойцов был объявлен дурным знаком, а сам пожар – карой богов. Так, решив, что именно приезжие накликали на село беду, крестьяне отказались посодействовать им с провиантом. Бреган проводил взглядом облака дыма, вздохнул и как мог гуманно объяснил селянам, что в таком случае нехватку дров в деревне он исправит, нарубив на оные все оставшиеся халупы. Командир намекнул собравшимся, что лихо из лесной чащи покажется им доброй феей по сравнению с тем, что их ждёт здесь и сейчас, если они не выполнят обещанное и не помогут со сборами.

      Подоспевшему как раз вовремя Штепану потребовалось время, чтобы призвать односельчан к благоразумию и убедить, что приход путников никак не мог быть плохим знаком, ведь и прибыли-то они сюда единственно,