Улика на память. Юрий Вячеславович Ситников

кирпич не помешает.

      – Люсь, кирпич – перебор.

      Назвав нас безрассудными, Люська прихватила и кирпич. В одной руке прут, в другой кирпич – цирк.

      – Не тяжела ноша? – засмеялся я.

      – В самый раз.

      В подъезде было темно. И хотя окна выбиты, свет в них практически не проникал – слишком близко посажены деревья. Поднявшись по старым стертым ступеням, мы остановились у единственно уцелевшей на этаже двери. Она была деревянной, выкрашена коричневой краской, вдоль всего полотна проходила внушительных размеров трещина. Три соседские квартиры (мы заглянули в каждый дверной проем) завалены строительным мусором.

      – И куда идти? – шепотом спросила Люська. – Он может быть, где угодно.

      – На первом этаже его точно нет, – сказал Димон, взявшись за искореженные перила.

      – Почему?

      – В квартирах много пыли и совсем нет следов. А на двери висит амбарный замок.

      – Ты прав.

      – Поднимаемся выше.

      На лестничном пролете я невольно вздрогнул, услышав сзади грохот. Люська уронила кирпич.

      – Спасибо тебе. И твоему кирпичу спасибо, теперь ты всех оповестила о нашем присутствии.

      – Так получилось.

      – Чего мы тогда крадемся? Эй! – крикнул я. – Есть кто живой?

      – Глеб, ты с ума сошел!

      – Пошли, не стойте.

      На втором, третьем и четвертом этажах было пусто. На пятом, возле одной из дверей стояла жестяная банка с окурками внутри.

      – Уже горячее, – сказал я, кивнув на прикрытую дверь.

      – Он там, – Димон приложил палец к губам.

      Прежде чем толкнуть дверь, я постучал. Ответа не последовало. Тогда я толкнул дверь и прошел в прихожую. Строительный мусор был убран, от входной двери тянулась протоптанная дорожка в большую комнату. Мы ломанулись туда.

      – Никого, – разочарованно сказала Люська.

      – В соседних помещениях тоже пусто.

      – Когда он успел смыться?

      – Когда тебе приспичило сгонять в магазин.

      На полу возле стены лежал старый рваный матрас, на нем скомканное байковое одеяло. На тумбе, она примостилась в углу, я заметил пачку сигарет и коробок спичек. Низкая скамейка была придвинута к окну, на ней стояла чашка, пачка чая, упаковка сахара. На подоконнике лежали пластиковая ложка и вилка.

      – Он здесь живет, – сказал Димон.

      – Бомж?

      – Не похож он вроде на бомжа.

      – Не похож, – согласилась Люська. – Но вещи, ребят, это же наверняка его вещи.

      Я сел на корточки, открыл дверцу тумбы.

      – Что там, Глеб?

      – Три банки консервов, салфетки и нож.

      – Глебыч, Люсь, – позвал Димон. – Идите сюда.

      Левее от входа в самом углу стояла объемная спортивная сумка. Она была накрыта серой тканью и завалена пачкой пожелтевших газет.

      – Посмотрим, что внутри?

      Я прислушался.

      – Ничего не слышите?

      – Нет. А что, кто-то идет?

      – Показалось, – я склонился над сумкой, открыл молнию, загляну внутрь. – Шмотки.

      – Посмотри, что в боковых карманах, – сказала Люська. –